Наталья Матвеева - Аквамарин

— Но… это же не твой бар… Он принадлежит… — она замялась, не зная, кому на самом деле принадлежит «Аквамарин», да и думать ни о чем не хотелось, когда он был так близко.

Джонни вопросительно поднял брови.

— Кому? Нет, девочка, это мой бар. И я придумывал ему название. Вопросы еще будут или, может, перейдем к делу???

Лив улыбнулась и обняла его за шею, по-прежнему глядя на его губы, но чувствуя, как чернеют его глаза, как горячо он смотрит на нее…

— Так значит Джесс была права, когда ревновала тебя… — тихо и задумчиво проговорила она. — Но… ты разве… ты же любил ее!

Джонни кивнул.

— Я действительно любил ее. Мы были, как родные, все эти годы, росли вместе, вместе вели дела и… конечно, я любил ее, она была прекрасной… Но для меня она всегда была другом. Партнером.

Лив на секунду посмотрела в его глаза.

— Вы же собирались пожениться… И она сходила с ума по тебе!

Джонни нахмурился.

— Лив! Ну, конечно, мы собирались пожениться! И мы бы поженились, даже если бы ты приехала и она осталась бы жива… Но она видела, что к тебе я чувствую гораздо больше, чем к ней, и даже в аэропорту ужасно нервничала, как будто понимала, что… — Джонни вдруг подхватил ее на руки, и Лив обняла его ногами, игриво улыбнувшись. — Оливка, давай потом это обсудим!

Лив заглянула в эти теплые, сияющие огнем и желанием игривые глаза, и ее внутренности полыхнуло страстью.

— Ладно, дружище, тогда, может, поцелуешь меня по нормальному? Или ты не умеешь?

Джонни с укором посмотрел на нее и покачал головой.

— Ай-яй-яй, Оливка. Сама напросилась.

И он наконец-то поцеловал ее… Так долгожданно и по настоящему, так желанно и страстно, как может только он, с его энергетикой стремительности, безрассудности, тепла… Вспышка, вспышка… Лив уже не понимала, что твориться вокруг… Весь мир для нее был сейчас он… Сильный, мужественный, грубый, горячий и чертовски красивый, как с картинки в журнале.

Секунда — и ее черный топ полетел на пол, секунда — и она уже лежала на его кровати, стаскивая с него рубашку, обнажая его потрясающее, хоть и испещренное новыми шрамами тело… Секунда — и он целует ее, целует, целует… Лив была так счастлива, что ей хотелось кого-нибудь убить… И вот она уже без одежды и Джонни, горячо лаская ее тело, вдруг шепнул ей на ушко:

— Теперь ты моя девочка, Оливка…

Лив уже ничего не понимала от любви и жара и только закивала головой, прижимаясь к нему все крепче:

— Да, да, да, Джонни, не отвлекайся…

И больше они не разговаривали.

Наступил вечер. Затем ночь. Затем утро.

Лив и Джонни лежали в его постели. Джонни спал, лежа на спине и обнимая Лив, которая положила голову ему на плечо, тоже обняв рукой.

В свете утреннего солнца она различила несколько коробок от пиццы, две коробки из-под китайской лапши, большую, просторную упаковку от пудинга и улыбнулась: как они могли за ночь все это съесть??? Чтобы не отрываться друг от друга, они заказывали еду прямо в квартиру и ели, не выходя из спальни, параллельно болтая, как и раньше, но теперь их разговоры почти все время прерывались на секс и поцелуи.

Лив подняла счастливые глаза на Джонни и улыбнулась, любуясь его умиротворенным лицом. Внутри нее больше не было злости или одиночества. Она вдруг поняла, что он спас ее, что именно он помог ей обрести себя, что это он — стремительный, горячий, заботливый, веселый — он ее рыцарь, ее судьба… Так странно… Она все время искала чего-то, не замечая, что у нее уже все есть. Не зря же она доверилась ему сразу, как только увидела: такое с ней было впервые… Значит и она, где-то в глубине души, любила его всю жизнь и ждала его.

Он для нее, она — для него.

Лив посмотрела на татуировку на своем плече и его плече и улыбнулась еще шире, чуть не засмеявшись. «Давно женаты?» — спросил татуировщик, когда увидел, как весело они общались, разглядывая свое новое «приобретение» в зеркале.

Она подняла на него глаза и, наклонившись к самому уху, прошептала:

— Я очень, очень, очень сильно тебя люблю.

И тихонько выскользнула из-под одеяла.

Наскоро натянув свои цветастые штаны и белую майку, запрыгнув в сандалии на тонких ремешках без каблука, Лив села в «Кадиллак» и поехала на кладбище Грин-вуд.

Было раннее утро, поэтому на стоянке за воротами тихо покоилось всего несколько автомобилей. Ни посетителей, ни туристов, ни экскурсионных автобусов. Зато Лив увидела запыленный, одинокий «Форд Бронко», который она бросила здесь пару месяцев назад… А, казалось, целую вечность. Лив остановилась возле него и, выйдя из «Кадиллака», чуть нахмурившись, погладила «Бронко» рукой. Все началось с этой машины… Эта машина помогла ей в те сложные времена, эта машина служила ей убежищем, спасением и домом… Странно, но ее все еще не нашла полиция и не вернула хозяину…