Ирина Глебова - Рокировка судьбы

После завтрака Михаил с сыном и Антонием включили распылители, которые поливали альпийскую лужайку и клумбы, потом из шланга полили кусты роз. Саша и Антоний пошли в дом, в библиотеку: Антоний подбирал там себе книги, много и охотно читал. А Михаил стал собираться – скоро нужно было ехать за Еленой Владиславовной. Он не сказал ни Антонию, ни Саше, что сегодня у них будет гостья. Хотел сделать им сюрприз. Вернее, сначала он думал о сюрпризе для Антония, но потом решил и сыну не говорить. Сашу женщина, может, и не очень заинтересует, но ведь с ней приедет Найда – мать его любимых Джульбарсов. Вот это и станет мальчику сюрпризом.

– Папа, – Саша заглянул к нему в кабинет, – мы с Антонием хотим повести собак погулять в парк. Ты разрешишь?

Со дня памятного происшествия о прогулках в парке никто не заговаривал. Сначала было не до того, потом начались занятия в школе…

Михаил вместе с сыном вышел на веранду, там, у крыльца, уже стоял Антоний, держа в руке два поводка, Барсик и Жулька крутились рядом.

– Не страшно будет? – спросил Михаил.

Саша довольно ловко, держась за перила, спустился по ступенькам, стал рядом, почти прижался к Антонию.

– Сам я, наверное, побоялся бы, – сказал честно, – но мы же вместе. С Антонием не страшно.

И посмотрел на своего старшего друга восхищённым взглядом.

– Погода хорошая, – улыбнулся Антоний. – Может быть, последние такие тёплые деньки. Прогноз обещает дожди с той неделе.

– Я как раз еду… по делам, – сказал Михаил. – Подвезу вас до парка.

И подумал: «Так даже лучше! Они вернутся, а мы с Еленой Владиславовной и Найдой встретим их…»

По дороге, в машине, Саша оживлённо говорил:

– Я тебя, Антоний, с тётей Верой познакомлю. У неё такие классные пирожки и пончики! И Барсику очень нравятся, с мясом. И Жулику тоже, мы ведь один раз ему давали, а сами думали, что это Барсик…

Мальчик в первые дни называл Антония на «вы», но потом как-то незаметно и естественно перешёл на «ты». Они сразу стали друзьями.

У входа в парк Михаил высадил эту весёлую компанию, покатил дальше.

В гости к своим новым, таким неожиданным знакомым, Елена решила надеть серебристое платье. Нет, сначала она хотела одеться так, как обычно на занятия с учениками: костюм или платье – спокойных тонов, элегантное. Но потом вдруг, неожиданно для себя, достала это концертное платье. Она была в нём там, у дочери, в военном городке. Именно в нём она играла и пела романсы на концерте в Доме офицеров. Тогда она вновь, через много лет, снова испытала то, что называла «радость сцены». Вновь надев это платье, она чувствовала себя молодой, стройной, красивой. И видела, что не ошибается: так на неё смотрели мужчины в офицерских формах.

Давным-давно это платье пошили ей в специальном ателье для артистов, ещё когда она была студенткой консерватории и начинала петь в филармонии. Платье было из ткани одновременно плотной и лёгкой, прошитой серебряными нитями, в свете рамп совершенно волшебно переливалось, делая из неё, Леночки, то ли фею, то ли принцессу. Оно было длинным, до пола, в расходящихся складках, пуговицы – как бриллианты, воротничок стойкой, но с небольшим декольте. Пока Елена выступала, она почти всегда была в этом наряде. Потом, через годы, она его перешила. К тому времени она уже не была по девичьи стройна, слегка располнела в бёдрах. Но в талии, плечах, груди всё осталось то же. Елена укоротила платье и распустила одну складку на юбке. Несмотря на то, что платью было много лет, оно неизменно вызывало восхищение, так же, как и она сама в нём. Пока работала в музыкальной школе, надевала его на вечера, на концерты учеников. Вот и в поездку к Тане взяла с собой, как чувствовала…

Елена даже в молодые годы не была склонна к тому, чтоб самой от себя скрывать мотивы своих поступков. Объяснять их чем-то другим, оправдывать, стесняться… А уж теперь и подавно этого не делала. Потому сразу призналась: да, ей хочется выглядеть особенно хорошо перед мужчиной, который купил у неё второго щенка. Который сразу запомнился, понравился ей. Она ведь все минувшие месяцы вспоминала о нём. Не могла объяснить этого, но что-то притягивало её память к высокой фигуре, мягкому, проницательному взгляду, доброжелательному голосу. Что-то пробуждало в ней… И когда Михаил рассказал о том, как этот человек, Антоний, спас его сына, в ней появилась странная радостная гордость: вот же, не ошиблась она! Вся история казалась необычной, а значит и человек этот тоже не простой.