Вероника Мелан - Последний Фронтир. Том 2. Черный Лес

– Еду тоже покупает Ивар. Готовим мы по очереди; признаюсь, я это делаю лучше, – от усмешки в уголках глаз залегла сеть из морщинок. – Готов составить для Вас специальное меню, если потребуется. Ой, простите, я ведь не предложил Вам перевести ко мне вещи. Вам есть что перевозить?

– Есть.

– Конечно, еще раз простите старого болвана. Диктуйте адрес.

Спустя мгновенье автомобиль вывернул в том нападении, где над воображаемой картой Нордейла – над домом номер двадцать четыре по улице Вананда – мигала невидимая стрелка.

В собственной гостиной она стояла вот уже минуту и все никак не могла сообразить, что из вещей брать – хотела ведь делать вареники…

И следом: «Придется отложить. На месяц».

Трусы, носки, полотенце, бритвенный станок… – поползли, словно точки и тире по бумажной полосе, монотонные мысли.

Какую-то одежду…

Торчали из цветочного горшка воткнутые в песок ароматические палочки – их брать с собой точно нельзя. Мало ли: аллергия, незнакомый запах, куча ненужных вопросов. Тоже отложить на месяц.

А следом по-волчьи голодный взгляд через панорамное окно во двор – а тренировки? Ведь там ее купель, там ее дорожка для утренней пробежки, там…

Белинда обрубила саму себя жестко, как это сделал бы Бурам – Иан сказал, что у меня будет свое время. На тренировки его хватит. И пора уже собираться.

Вещи в сумку она покидала быстро: одежда, обувь, белье, гигиенические принадлежности.

Долго стояла, не в силах решиться на что-то конкретное, перед мандалой.

После подошла к стене, осторожно открепила рисунок Мастера Шицу, свернула его трубочкой и сунула в боковой карман сумки – так, чтобы не помялся.

Дом Иана ей понравился неожиданно просторным холлом, обилием деревянных панелей на стенах, старинными часами ростом почти до потолка в фойе и потертыми комодами. Все на месте и всего в меру – редкое сочетание для любого интерьера. Пара кадок с цветами в каждой комнате, мягкие кресла, много полок с книгами; Белинда вдруг поняла, что здесь ей не будет тяжело. Старая усадьба каким-то образом отражала характер хозяина – выглядела опрятной, но не заносчивой, со своим непростым характером, но… «доброй».

– Комната наверху Вам подойдет? Или есть предпочтения?

Прежде чем определиться с комнатой, Лин обследовала их все.

– Я займу ту, что соседствует с Вашей спальней.

– Я так и думал.

Роштайн действительно хромал, но присутствие в доме не просто женщины, но женщины-защитницы заметно поднимало ему настроение. Хозяин старался быть любезным изо всех сил:

– Белинда, верно? Могу я называть Вас Лин? Для Вас я всегда Иан. Не желаете ли перекусить, отдохнуть? Разложить свои вещи? Осмотреть дом, может быть. Простите, я, наверное, слишком на Вас наседаю…

Оказавшись в месте, которое ей следовало тщательно изучить, Лин будто пришла в себя: успокоилась, обрела былую ясность мышления; кое-как усадила хозяина дома на диван, сама уселась напротив. Задала тот вопрос, который хотела задать еще в машине:

– Мистер Роштайн…

– Иан.

– Иан. Вы, может быть, хотели бы увидеть мои бумаги? Дипломы?…

– Нет-нет-нет, – ее новый сосед по «дому» замахал руками. – Не стоит.

– Но почему?

Ее действительно это интересовало.

– Потому что «Кордон» на весь Нордейл славится лучшими бойцами.

Да? Она не знала. Хоть и не удивилась.

– И, если Вы сидели в кабинете Бонни Трайта, значит, Вы тоже одна из лучших. По-другому быть не может.

Ей впервые за все это время стало тепло и чуть-чуть «гордо» за себя.

Приятно, черт возьми, когда тебя хвалят и принимают. И почему-то снова вспомнилась Рим.

– Так Вы хотите отдохнуть?

– Я бы предпочла послушать о Ваших угрозах. Все в деталях.

– Без чая?

– Чай позже.

– Хорошо.

Глухо стукнулась о деревянный край дивана отложенная резная трость.

Тогда.

(Cesair – The Ruin)

С тех пор как случился сон с полетом, Белинда потеряла всякий покой и теперь – медитируй-не-медитируй – вернуть его не могла. Голова ее, как флигель на высокой башне, все время смотрела в сторону южного холма – того, где, как ей помнилось, стоял средь высокого леса домик Миры.

Она должна туда добраться. ДОЛЖНА .

Эта идея-фикс взбудоражила весь привычный мирок, растрясла его, как выбиваемый хозяином половичок, и вскоре привела к тому, что Лин более не могла должным образом сосредоточиться ни на одном выполняемом задании. Ругался, глядя на непоседу во время растяжки, Бурам. Ругался, когда она вдруг стала заглатывать пищу кусками, Ума-Тэ.