Сандра Браун - Как две капли воды

Пальцы его сжались сильнее, и он сквозь зубы пробор­мотал ее имя.

– Что ты делаешь в Хьюстоне?

– Дома стало скучно, – сказала она, высвобождая руку. – Там только мама и Мона. Мама полдня в от­ключке, а в остальное время рыдает над тем, что папа ее больше не любит. Правда, я сомневаюсь, что он вообще ее когда-нибудь любил. Знаешь, он женился, потому что думал, что она залетела.

Она сняла металлическую крышку с одного из блюд и схватила помидорчик, украшавший сандвич.

– А это… ммм, шоколадный десерт, – заурчала она от удовольствия, заглянув под следующую крышку. – Как это тебе удается – ешь на ночь, а живот у тебя такой красивый и плоский.

Она скользнула опытным взглядом по его гладкому мускулистому торсу, видневшемуся сквозь незастегнутую рубашку. Потом призывно облизнула губы.

– Во всяком случае, мама считает, что папочка сходит с ума по тете Кэрол, что мне кажется полным безобрази­ем, а тебе? – Она вздохнула – не от отвращения, а от наслаждения. – Это же старо как мир, когда мужчина сохнет по жене брата.

– Последние скандальные новости сообщает Фэнси Ратледж.

Она захихикала.

– Мать мрачна беспросветно, а Мона смотрит на ме­ня так, как смотрела бы на таракана в своей сахарнице. Бабушка, дедушка и чокнутая крошка должны вернуться, а это только нагнетет обстановку, поэтому я решила смыться и отправиться сюда, где все и происходит.

– Как видишь, сегодня ничего особенного не происхо­дит, – насмешливо сказал он.

Это ее не напугало, она забралась в кресло, в котором он до этого сидел, и отправила в рот помидорчик. Он был того же яркого цвета, как и ее губы. Она впилась в него зубами. Он брызнул соком у нее во рту.

– По правде говоря, Эдди-дорогуша, у меня кончи­лись наличные. Автомат не выдает мне денег, потому что я «превысила кредит». Поэтому, – сказала она, поднимая руки над головой и с наслаждением потягиваясь, – я пришла к своему лучшему другу взять немного взаймы.

– Немного – это сколько?

– Сотню долларов.

– Я дам тебе двадцать, только чтобы от тебя отвя­заться. – Он вытащил купюру из кармана брюк и сунул ей. – Двадцать! Хватит на бензин до дома.

– И больше ни на что.

– Хочешь больше, попроси у своего папаши. Он в но­мере 1215.

– Думаешь, он будет рад меня видеть? Особенно если я скажу, что только что от тебя?

Эдди не снизошел до ответа и посмотрел на часы.

– На твоем месте я бы отправился домой немедленно, пока не так поздно. Поезжай осторожно. – Он направил­ся к двери.

– Я есть хочу. Ты не слишком расщедрился, мне даже не на что будет поужинать. Считаю, что имею право на кусок сандвича. – Она взяла часть тройного сандвича и откусила.

– Угощайся. – Он вытащил стул из-за стола, сел и тоже стал есть сандвич, просматривая при этом какие-то бумаги.

Фэнси выбила лист у него из руки:

– Не смей меня игнорировать, негодяй!

Его глаза опасно блеснули:

– Я тебя сюда не приглашал, шлюшка. Ты мне здесь не нужна. Если тебе что не нравится, можешь уходить, и чем скорее, тем лучше, скатертью дорожка!

– Ой, Эдди, не надо со мной так разговаривать.

Она спрыгнула со стула, опустилась на колени и под­ползла к Эдди. Потом протянула руки и подсунула их ему под рубашку – прямо на обнаженную грудь.

– Не будь со мной таким злым. Я люблю тебя.

– Прекрати, Фэнси.

Она не обратила на его слова никакого внимания, а просто проскользнула между его коленями и поцеловала его в живот.

– Я так люблю тебя. – Ее язык и рот быстро бегали по его гладкому, упругому животу. – Я знаю, ты тоже меня любишь.

Он невольно хмыкнул от удовольствия, когда ее длин­ные ногти чуть царапнули его соски. Она расстегнула ему ремень и стала расстегивать брюки.

– Господи, – пробормотал он, когда она освободила его возбужденный член из трусов. Его пальцы вцепились в гущу ее волос. Он грубо намотал две пряди на свои кула­ки. Сверху он наблюдал, как ее алые губы скользят вдоль его пениса.

У нее был жадный рот – ни скромности, ни стыда, ни сдержанности – аморальный рот, никогда не знавший ни указки, ни отказа.

Он дважды выдохнул ее имя. Она подняла голову и с мольбой прошептала:

– Возьми меня, Эдди, пожалуйста.

Он поднялся на ноги, увлекая ее за собой. Их рты сли­лись в поцелуе. Ее руки судорожно пытались стащить с него рубашку, а он полез ей под платье. Трусики разорва­лись прямо под его руками.

Она закричала от неожиданности и боли, когда он всунул в нее два пальца, но поддалась их движениям с наслаждением. Она уже стянула его брюки и трусы до колен. Он спустил их до щиколоток и перешагнул через них, одновременно приподняв ее.