Александр Коренюгин: Праздничный коридор. Книга 3

Зато, в городе были богатые мусорные ящики. На городских помойках паломники нашли для себя подходящую одежду на зиму.

Он обулся в войлочные растоптанные ботинки и теплые носки ручной работы, с продырявившимися пятками. Под стеганой телогрейкой грела тело фланелевая рубашка необъятного размера и меховая безрукавка. Его убранство довершалось шапкой-ушанкой и длинным, вязаным шарфом.

Она подняла с помойки целый пакет, наполненный женскими вещами – там было не только нижнее белье, но и вполне приличная верхняя одежда. В другом мусорном баке она вытащила из-под бытовых отходов мягкие, совершенно новые, бурочки, и ее ноги больше не натирали грубые сапоги.

Только к концу зимы они дошли до Суходольска, там переночевали, а утром он вывел женщину на окраину городка, где их пути расходились в разные стороны.

Мужчина махнул рукой в сторону дороги, где стоял указатель «Женский монастырь – 18 км» и ушел, не оглядываясь, в другом направлении. Его миссия «старшего» по кортежу закончилась, и он облегченно вздохнул – он вообще не любил чувствовать ответственность за кого-либо, а за эту женщину, тем более.

Они не попрощались, и не пожелали друг другу удачной дороги, а просто разошлись в противоположные стороны, чтобы никогда больше не встретиться, во всяком случае, в этой жизни.

Глава 1

Зося откинула крышку компьютера Оксаны, и сразу наступило разочарование – монитор не загорался.

«Придется завтра вызывать специалистов, – огорченно констатировала она и сразу же сообразила, – да у него просто разрядилась батарейка!».

Она взяла в руки кейс, и принялась за поиски зарядного устройства.

Провода прощупывались рукой в каком-то кармане кейса. Она стала поочередно проверять содержимое всех карманов и выложила на стол туго набитый документами файл, а затем несколько пластиковых платежных карточек.

«С этим мы разберемся потом, – отодвинула в сторону свои находки Зося, – а пока нужно срочно включить на подзарядку компьютер».

Экран монитора оживился и высветил на рабочем столе желтенькую папку с вполне понятным названием «Здравствуй, Зося». В папку были вложены еще несколько текстовых документов, пронумерованных обычным цифровым рядом – 1,2,3. Еще в годы совместной работы Зося оценила безупречный порядок в деловых бумагах и папках Оксаны.

«Видимо, Оксана, это для меня ты пронумеровала свои письма, – отметила Зося, – спасибо, за то, что ценишь, вернее, ценила, мое время. Что ж, все правильно, первой открою папку под номером один».

Зося не ошиблась – письмо для нее было именно здесь.

«Здравствуй, Зося, – Зосины глаза наполнились слезами. Сквозь пелену слез, она продолжала читать компьютерный текст, а возле нее, в кресло, как в былые времена, уселась Оксана, судорожно сжала в кулачки свои руки и стала внимательно следить за меняющимся выражением лица своей былой собеседницы, с которой они так и не стали близкими подругами, – на твой естественный вопрос, зачем такие сложности с компьютером, в то время, когда я сама была в Горевске (а об этом ты обязательно узнаешь. А если дочитаешь до конца мои письма, то от меня самой) и могла все тебе рассказать при личной встрече?

Да, все так. Но я не могла с тобой встретиться по одной простой причине – мне стыдно. Стыдно глядеть тебе в глаза и выворачивать наизнанку свое гнилое, вонючее внутреннее содержание.

Но пришло время отрубить от себя, возможно, с кровью и болью, все, что тянет меня в глубокий омут духовного падения.

Ты одна сейчас можешь мне помочь, и не только пониманием и сочуствием – в твоих силах вернуть мне душевное равновесие и покой.

Я могу начать новую жизнь рядом с любимым человеком и ребенком, которого я ношу сейчас под своим сердцем. Павлик будет лечиться в приличной клинике, у меня для этого все подготовлено, осталось немногое – получить его согласие на переезд ко мне, в Крым. Я думаю, что сумею с ним договориться. А если он добровольно не согласится на лечение, то я вынужденно прибегну к помощи органов опеки. Последует принудительное лечение. Но лечение будет – я в этом уверена. Я вылечу его – он обретет здравый смысл, сможет мирно сосуществовать рядом с людьми. Из-за меня он родился больным, неприспособленным к жизни человеком и я обязана вернуть его в реальный мир.

Зося, если ты не боишься испачкаться о мое прошлое, да и настоящее тоже, то прошу тебя о помощи. Реальной помощи, которую может оказать человеку только его близкий, надежный друг. Подругами мы, к сожалению, не стали. Для этого мне нужно было сделать последний шаг и рассказать тебе все о своем прошлом и настоящем. Но я боялась – презрения, отвращения и если быть честной до конца, – то и тюремного заключения.