Клэр Бреттонс - С вечера до полудня

— Рискуя показаться глупым, могу я все же спросить, что стряслось?

— Воротник зацепился… За сережку.

Он улыбнулся.

— Вижу.

— Хотела бы я хоть что-то видеть. Помоги же мне!

Усмехаясь про себя, он подошел к ней. Она только что приняла душ — от нее пахло мылом и каким-то ароматным кремом. Он запустил пальцы под воротник свитера — не кожа, а теплый шелк! — и потянул его вверх.

— Ой! — Габи схватилась за шею.

— Прости. Мне жаль, что тебе больно.

— Мне тоже. Я чуть не задохнулась до смерти.

Он вздернул брови.

— Я бы вернул тебя к жизни.

— О, еще бы! Ничуть не сомневаюсь.

Взгляд Гордона привлекло что-то блестящее возле рукава свитера. Габриела прислонилась к нему спиной, он почувствовал жар ее тела, колени его ослабли.

— Подожди. Не шевелись. Сейчас я тебя освобожу.

Она замерла в том же положении. На лбу у Гордона выступил пот, руки дрожали. И почему вызволение из свитера зацепившейся сережки так на него действует? За всю жизнь он еще не испытывал подобного возбуждения, даже в постели с женщиной.

— Отлично. Отцепи только поскорей сережку!

Голос Габриелы звучал тоже не очень-то спокойно. Гордона это радовало.

— Немного терпения, мисс.

— Оно не входит в число моих добродетелей.

Это Гордон успел уже и сам заметить. Одной рукой выпутывая из свитера сережку, другой он для надежности обвил талию Габриелы и принялся автоматически поглаживать обнаженную кожу. Тягучее тепло потекло вверх по его руке и разлилось по всему телу, концентрируясь внизу живота.

— У меня рука слишком большая, — пожаловался он срывающимся голосом.

— Ты и сам не маленький. — Тело Габриелы трепетало под его ладонью. — Но и у тебя есть свои приятные стороны.

Желание все сильнее овладевало им. Трясущимися пальцами он кое-как выпутал из петель свитера блестящую серебряную звездочку.

— Получилось! — Он сам себе не верил.

— Слава Богу. А то я уж подумала, что остаток своих дней обречена ходить в этом оригинальном тюрбане. — Со вздохом облегчения Габриела одернула свитер, накрыв им руку Гордона. По-прежнему прижимаясь к нему, она запрокинула голову и ухитрилась заглянуть ему в глаза. — Ага, попался!

Подозревая, что так оно и есть, Гордон кивнул. Он протянул ей сережку, но она даже не заметила этого — столь напряженно смотрела ему в глаза. Она всегда была прелестна, а сейчас, только что из-под душа, — особенно. Еще влажные локоны в дивном беспорядке спадали ей на лицо и на плечи. Гордон не мог отвести от нее глаз.

— Ты и впрямь так думаешь? — Пальцы его скользнули по животу Габриелы и поднялись выше. Она затаила дыхание, лишь маленькая жилка пульсировала под его рукой в такт участившемуся биению ее сердца.

— Что и у тебя есть свои приятные стороны? — Она облизала губы. — Ну да, есть кое-что!

— И на том спасибо.

Он уже не мог сдерживаться, так ему хотелось поцеловать ее, такую мягкую, нежную, ароматную, такую сексуальную. От сияния бездонных васильковых глаз голова Гордона пошла кругом, мысли смешались, а голос совести превратился в еле слышный шепот, который теперь было совсем легко проигнорировать. Гордон понял, что выбора у него нет.

— Габи, — прошептал он, наклоняясь к ее лицу, — можно я тебя поцелую?

— Мы ведь уже пробовали. — Она отрицательно мотнула головой и опустила глаза, губы ее невольно приоткрылись. — У нас плохо выходит.

И хотя ответ ее был отрицательным, но ее трепещущие пальцы, неровное дыхание, все ее тело говорили «да».

— Мне хочется снова попытаться. — Он провел пальцем вдоль голубой жилки на ее шее, бережно коснулся щек, залитых нежным румянцем. — В офисе Мердока получилось очень даже недурно.

— Ну да… — растерянно признала она. — Но целоваться сейчас, здесь… Благоразумно ли это?

Значит, он ошибался. Габриела вовсе не чувствовала всего того, что, как ему казалось, он прочел в ее глазах. И она, несомненно, права. В сложившейся ситуации еще большая близость стала бы не просто глупостью — она стала бы безумием. Другое дело, что он желал этого поцелуя так, как ничего больше в жизни не желал. Но можно ли принуждать ее? Стиснув зубы, он разжал руки.

Прикусив губу, Габриела вскинула голову. В ее взгляде бушевало смятение.

— Гор?

Он был не в силах отвечать. Он и так уже сказал слишком много. Да что же она с ним творит! Как умудряется так воспламенять его чувства?

— Я не Мина Голдсмит, Гор, я не играю тобой.

Габриела вся дрожала. Ей было явно нелегко обнажать перед ним свою душу. Гордон восхитился тем, как храбро она преодолела свой страх, как решительно и благородно сделала шаг к откровенности.