Маргарита Ардо - #Война#Мир#Секс

Да ладно! Они же для меня не авторитет! Думаю, просто активировалась какая-то кнопка в недрах подсознания. Несмотря на весь пофигизм, волнение пронеслось вихрями по спине, а во рту пересохло. Совсем немножко я гордилась собой: передача на федеральном канале – это не шутки, ведь не всех приглашают…

Кстати, ничего не предвещало, так сошлись звёзды.

На входе в телецентр меня встретила девушка-продюсер в лисьем жилете почти до полу, с наушниками, опущенными на шею, и блокнотом в руках. Мехами, кудрями, розовощёкостью она была похожа на одну из дочерей князя Меньшикова с картины, которая когда-то висела над кроватью моей бабушки, и язык не поворачивался назвать её Алисой. Ей бы пошло что-нибудь исконно русское, типа Матрёны.

Продюсер Алиса повела меня по неожиданно убогим розоватым коридорам, мимо ряда деревянных дверей, остановилась у одной, отчего-то исцарапанной, и распахнула её.

– Вас пригласят, Рита, ждите здесь. Кофе, чай, печеньки, угощайтесь. Эти кресла поломанные, можно перевернуться. Садитесь на те, что возле стены.

– Хорошо…

Я слегка опешила, разглядывая покосившийся стол для гримирования с зеркалом и выкрученными лампочками по бокам. В моём воображении телестудия федерального канала представлялась чем-то более грандиозным и роскошным, а тут на ум приходил только провинциальный театр, и то после землетрясения.

Мне принесли договор о неразглашении и второй – об оплате за съёмку, и забыли, что я существую. Устав ждать, я вышла в коридор – там толпились «зрители», в основном дамы хорошо за пятьдесят. Они прихорашивались, глядя в пудреницы, и живо обсуждали, «как попасть на первые ряды, чтобы засветиться». Подивившись услышанным тарифам, я почувствовала себя партизаном и пошла дальше.

Так, крутя в пальцах полученный бейджик, я набрела на гримёрки «звёзд». Возле одной стояли невероятно крутые ребята в чёрном, стопроцентные телохранители. В дверь другой я увидела ведущую, над которой трудилась, как художник над портретом, гримёрша, и я задумалась, почему Белинская на экране кажется толще.

Но вдруг между крашенными стенами коридора, в закулисье над странными конструкциями, напоминающими стадионные, пронеслось волшебное слово «Эфир». Со всех сторон подхватили: «Эфир! Эфир! Эфир…». И всё закрутилось.

Я видела выступление других гостей, стоя в темноте рядом с рыжеватым долговязым редактором, который, будто синхронный переводчик в ООН, успевал не только следить за картинкой, но и вносить мгновенные изменения. Профессионалы меня тоже восхищают, и работа рыжего завораживала. Симпатичного, кстати. Виртуоз оглянулся и подмигнул мне:

– Не волнуйся.

– Я не волнуюсь, – ответила я, слегка покривив душой. И спросила просто от нечего делать: – Говорили, что в качестве эксперта будет Котёночков, а я его не вижу…

– Сейчас увидишь, – ухмыльнулся рыжий, сделал пару щелчков мышью.

И я обнаружила на экране среди «экспертов», сидящих прослойкой между зрительным залом и сценой, острозубого журналиста Котёночкова. Он вытянул по-гусиному шею и самым внимательным образом слушал выступающих.

– Как это возможно? – поразилась я и, привыкнув не полагаться на случай, выглянула из-за громоздких чёрных кубов на съёмочную площадку.

Грозы всех участников ток-шоу Котёночкова там не было. Я вернулась к рыжему.

– Но позвольте… как?!

– Магия монтажа, – рассмеялся тот, затем посмотрел на меня с прищуром и сказал: – Э-э, слушай: у меня глаз намётанный. Добрый совет бесплатно: поворачивайся к камере левой скулой. У тебя есть небольшая асимметрия, и так ты будешь здорово смотреться.

Я возмутилась с усмешкой:

– Хочешь сказать, что у меня лицо кривое?

– Лицо у тебя зачётное. А вот эта асимметричность губ вообще очень сексуальна. Ты что в субботу делаешь? Я бы пригласил тебя куда-нибудь прямо сегодня, но с этой работой я раньше часа ночи не освобождаюсь. Кстати, я Яков, Яша. Друзья зовут меня Яндексом, тебе тоже можно.

– А с Гуглом не срослось? – спросила я.

– Ты мне точно нравишься, – сказал рыжий.

Из-за металлических колонн выскочила Алиса в мехах, подхватила меня под руку и с криком: «Ваш выход» потянула на сцену. И я, глупая, решила, что сейчас пущу справедливость в массы! Разве можно было так ошибаться?!

Растерянная ведущая хлопала ресницами, а я впилась похолодевшими пальцами в микрофон и отдавать ей его не собиралась. Продюсеры из-за кулис кивали, что всё идёт по плану! Тоже сволочи!