Инесса Давыдова - Верона. Часть I

Наш фитнес-клуб похож на обычную качалку, каких много в округе, с разницей в том, что по вторникам и субботам мы проводим тренировочные бои.

– Ты просто позырить или качнешься? – Годзилла щурится, это он так улыбается.

– Не скалься, знаешь ведь, что я твою долю привез.

Годзилла кивает в сторону своего кабинета размером с будку караульного. Мы пересекаем зал. Сегодня пятница, народу тьма-тьмущая.

Выкладываю на столе прайсы. У Годзиллы кривится рот.

– Да, брателла, вчера ночка была что надо, – говорю я, включаю счетчик банкнот и пересчитываю при нем прайсы. Люблю во всем порядок.

– Если так дело пойдет, к концу года можно свой зал купить, а не на аренде сидеть.

Я киваю. Мне по нраву в Годзилле его думки о расширении бизнеса.

– Слыхал, что вчера какая-то чикса бой Курта сорвала.

– Не чикса, а его сестренка.

Да, о Вероне вчера много говорили. В основном об аппетитных дыньках и попе и о том, как бы они ей вдули.

– Курт сдал бой.

Знаю, куда он клонит. В правилах клуба черным по белому написано: никто не покидает ринг до объявления рефери исхода боя. Если сдал бой, то автоматом вылетаешь из клуба. Но для Курта признать нокаут – это как Мохаммеду Али выйти на помост в балетной пачке. Этот жучара технично сделал вид, что озабочен сеструхой и свалил.

– Он твой друг, но… Если дать поблажку, многие не поймут. Пойдет гнилой треп, типа для своих ты можешь зырки прикрыть. Нам это ни к чему. Пусть приходит, мои двери для него всегда открыты, но под крышей клуба он больше биться не будет.

– Я скажу Курту, – застегиваю пустой кейс, дергаю на себя дверь и выхожу в зал.

Слышу, как Годзилла открывает и закрывает потайной сейф. На выходе из зала он нагоняет меня гигантскими шажищами.

– Тут крутится один скользкий тип. Задает много вопросов. Не нравится он мне, – Годзилла выходит за мной на стоянку.

– Кто такой? – кидаю в багажник пустой кейс.

Он описывает его наружность, я качаю головой.

– Не знаю такого. А что спрашивает?

– Интересуется, нельзя ли подзаработать на боях. Типа он уже раньше дрался. И каждому называет разные города. Простукивает, короче.

– Так в чем дело? Отведи в сторонку да потолкуй с ним, как ты умеешь, – усмехаюсь я.

– Да вроде не за что, вежливый такой. Тренера и массажиста оплачивает. Говорю же – скользкий.

Годзилла не затронул бы эту тему, если я не при делах.

– Лады, а от меня что надо?

– Ты это… на следующей неделе не привози сюда бабло.

– Окей. А куда?

– На хату в субботу.

Деньги я всегда отдавал на следующий день после боев, это было традицией. Мне и Годзилле так спокойнее. Если он просит сменить устоявшийся график выплат, то тут не просто расспросы любопытного бойца.

– Думаешь, тебя грабануть хотят?

– А черт его знает… – он скребет заросший щетиной подбородок.

– Мне не по кайфу ехать к тебе на хату… – там у него трое сопливых спиногрызов, а я их терпеть не могу. – Но если ты просишь…

Годзилла жмет мне руку. Мы прощаемся и расходимся.

Еду к Курту. Захожу в ангар и слышу из вагончика раскатистый храп кореша. Забрасываю в багажник пожитки Вероны. От удара чемодан распахивается, я чертыхаюсь. Где она откопала такой антиквариат? Хочу закрыть, но на глаза попадается красное платье. Черт, никогда не разглядывал женские шмотки, но платье притягивает мой взгляд. Утром она сказала, что работала в пошивочном цеху, не сомневаюсь, что это платье Верона сшила сама. В голове мелькает план, от которого она не сможет отвертеться, а мне представится возможность видеться с ней чаще, заодно и присматривать.

Все равно мне нужно было заскочить за выручкой к Кресту, и я мчусь на Сущевский вал, где мы три года назад на паях открыли мотосалон. В дверях с улыбкой меня встречает Катя – моя двоюродная сестра – и с ходу начинает вводить в курс новостей.

– Отправили заказ на Рублевку? – прерываю я ее чириканье.

– Сегодня хотели, но позвонил клиент и заказал тюнинг двигателя.

– Зачем? – я удивлен, комплектация оптимальная.

Сеструха кривится в усмешке, да, знаю, толстосумы не любят слушать, а предпочитают давать указания.

– С клиентом я сам разберусь, ты мне лучше как знаток в женских шмотках вот что скажи, – вынимаю из пакета красное платье и показываю на швы, – как тебе такая работа?

Катя округляет глаза, еще не переключилась с двигателя, да и я с платьями в обнимку не хожу. Чтобы пауза не затянулась, начинаю объяснять свое странное поведение: