Виктория Ширинг - Фартовый

– Э, да ты парень фартовый. Учебная она. А так бы собирали твои кишки по всем деревьям.

Артем обратил внимание на странные наколки в виде перстней, на пальцах у обоих парней.

Уже позже, возвращаясь домой, его сосед по подъезду Колька Снигирев, все не мог успокоиться и безостановочно твердил: «Не, ну ты Тема фартовый». Повторял он это даже не от восхищения поступком Артема, а скорее желая еще раз произнести не совсем понятное, овеянное блатной романтикой слово.

И вдруг оно приклеилось к Артему, все чаще заменяя, пока практически совсем не вытеснило, его настоящее имя. Теперь Артемом, Темой или Темушкой, как нежно называла его мать, он остался лишь для учителей в школе и родных дома. Пацаны же со двора называть его кроме, как Фартовый перестали вовсе. Он же в свою очередь из всех сил старался соответствовать данному прозвищу. В своих экспериментах с селитрой или карбидом; прогулкам по тонким балкам над пропастью на стройке возводящегося рядом микрорайона; в прыжках с крыши на крышу родной девятиэтажки, Артем старался пойти немного дальше, чем остальные. Быть, хотя бы на капельку смелее, чем все его окружавшие пацаны. Дошло до того, что даже ребята, учившиеся в старших классах стали уважать его за бесстрашие и то же называть иначе, как Фартовый, перестали.

Вообще оглядываясь на свое детство, Артем порою понимал, что бесшабашность поступков вполне могла привести его к совершенно другому сценарию развития жизни. К знаниям он особо не стремился, а вот «хулиганка» ему светила вполне. Да и колония для малолеток могла стать его домом. Вообще неизвестно, чтобы с ним произошло, если бы Артем однажды не оказался в секции по рукопашному бою организованной при городском ДОСААФе.

Дембельнулся Артем буквально за пару месяцев до того, как Нагорный Карабах превратился в место этнической и религиозной бойни. Он так и не оказался в Афганистане, хотя специфика его службы просто обязана была закинуть Артема в эту страну, где на тот момент тысячами гибли его одногодки. В целом можно было считать чудом или проявлением счастливой звезды то, что в это горячее время он не увяз в разгорающихся пожарах войн среди братских народов, вызванных Перестройкой. То, что военный с его опытом, так легко покинул вооруженные силы, скорее всего, являлось какой-то ошибкой в огромной и слепой, бюрократической армейской машине. В любом случае уставший от военной службы, в боях и постоянной борьбе с собой растерявший юношеский запал, Артем был рад, что все случилось именно так. И особенно, что он, наконец, оказался дома не в виде груза 200. Обращая внимание на количество разгоравшихся по всей стране вооруженных конфликтов, в его случае это было весьма вероятно.

Он ступил на перрон вокзала родного городка в середине ноября, одетый в форму десантника. Поезд на станции стоял всего три минуты и Артем проводил отъезжающий состав взглядом, чувствуя в душе, что на этом закончен, очень важный, а возможно и самый страшный этап жизни.

Так как он ничего не писал о своем приезде, его никто и не встречал. Артем спокойным шагом устремился по улочкам родного городка к дому, насвистывая на ходу мелодию из какого-то кинофильма, виденного им еще до армии, но название, которого он не помнил. Не смотря на скорое приближение зимы было не очень холодно. В пушистые дырки разорванных облаков то и дело проглядывало не по осеннему теплое солнце, находящееся в своем ноябрьском зените.

Он шел по улицам города, с удивлением осознавая, что здесь за три года практически ничего не изменилось. Правда, все вокруг вдруг стало каким-то сказочно маленьким, не удивляло и не захватывало. Тем не менее, оставалось таким знакомым и неимоверно родным. Повинуясь внезапному порыву, Артем свернул на тропинку, ведущую в городской парк. Под ногами зашуршали опавшие разноцветные листья густым ковром покрывшие черную и жирную, пропитанную недавними дождями землю. Поддавшись ветру, оголенные деревья замахали своими ветками-лапами, будто бы приветствуя Артема в мире его детства.

Он неспешно дошел до летней танцплощадки, сейчас уже закрытой, засыпанной листьями и политой дождями. Усмехнувшись, вспомнил, сколько здесь было знакомств с девчонками с других районов города, а затем кровавых драк с парнями из этих районов, за забором, окружившим танцплощадку. Артем легко шагнул чуть в сторону и зашагал по едва различимой тропе ведущей к скрытой за деревьями беседке, в которой выкуривались первые папиросы, и выпивался портвейн, перед тем,? как идти на танцы. Он вспомнил Таньку Елесеенко и их встречи в этой беседке, потом как сам попросил не ждать его из армии…