Николай Махов - Воздушные замки

– Вот же ж, боже ты мой…Двадцать лет, а уму как у младенца. – Прошептала тетка, глядя ему вслед. – Господи, образумь непутевого и держи от греха подальше.

***

На следующее утро Пашка вскочил ни свет, ни заря и носился по двору как угорелый – натаскал воды, дров нарубил, даже сорняки пообрывал на грядках – лишь бы время быстрее пролетело. Мать, видя все его старания, только тяжело вздыхала:

– Сынок, ты бы не рвал живот так, погляди весь упрел уже, так и простыть недолго. – качала она головой.

– Мамуль, все хорошо, я же сильный! Глянь, сколько дров наколол – на всю неделю хватит. – Похвастался ей сын. – Который там час?

– Десять почти. Ты завтракать собираешься?

– Мам, а можешь мне с собой собрать? Я в лесу поем.

– Господи, да поешь ты дома нормально. Никуда не убежит от тебя твой лес.

– Ну маму-у-уль… – Состроил жалобное лицо сын. – Ну, пожа-а-алуйста. Ты же знаешь – на природе оно и естся лучше, и вкуснее кажется.

– Ох, хитрец ты Павлуша…– мать улыбнулась. – Сейчас соберу. Тебе яички вареные класть?

– Клади…Всё клади…И картошки сырой кинь, мы ее в лесу запечем…

– Ты что, опять дó ночи? – нахмурилась она. – Ты, давай, на обед домой приходи. И Ирку свою приводи, раз уж расстаться не можете.

– Не мамуль, чего туда-сюда бегать, мы и там нормально поедим, ты не переживай. Я часиков в шесть вернусь.

– Ох, святая Богородица…Ладно, сейчас…

***

Пашка просидел на опушке больше часа. А Ирка так и не появилась. Аппетит совсем пропал, и он совершенно не знал – чем себя занять. Ему больше не хотелось идти гулять по лесу одному, ведь с Иркой лес был совсем другим – не таким загадочным и спокойным, а больше веселым и полным неизведанных приключений. К тому же с Иркой Павлик чувствовал себя кем-то значимым. Она постоянно тыкала во все пальчиком и спрашивала:

– А это что?.. А это?..

Павлик ей все объяснял и его распирало от гордости за самого себя. Теперь ему было с кем поделиться всеми этими чудесами природы. И Ирка слушала его, раскрыв рот. Они были знакомы всего несколько часов, но им обоим, казалось, будто знают друг друга всю свою короткую жизнь, с самого рождения.

Ирка не пришла. А ведь она обещала. Павлику было обидно до слез, ему казалось, что его предали. Все эти годы, он молча проглатывал каждую обиду, прилетавшую от деревенских мальчишек, но сейчас, ком, то и дело подкатывал к горлу, а глаза предательски наливались слезами. Он нервно срывал колоски травы, яростно жевал и тут же выплевывал. Просидев у леса до обеда, он поплелся домой, так и не зайдя в свое любимое зеленое царство.

– Ты чего так рано? – мать копалась в огороде. – Случилось чего?

– Ничего…Все нормально… – пробурчал Пашка и скрылся в доме, кинув холщовый мешок с продуктами на лавке у крыльца.

– Па-а-аш… – Женщина заподозрила неладное и сполоснув руки вошла вслед за ним в дом. – Сынок, что случилось?

Павлик лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Всем видом показывая, что разговаривать не хочет.

– Сына, ты чего такой хмурной? С Иркой поругался, что ли? – мама села рядом и погладила его по волосам.

– Да не ругался я… – пробубнил он в подушку, отмахнувшись рукой.

– Ну а чего тогда? – не унималась мать.

– Ничего…

– Ну Павлуш…Я же вижу…Ты мне расскажи и сразу легче станет…

Павлик повернул к ней красное лицо:

– Да не пришла она. Я полдня прождал. – Губы у него тряслись от обиды.

– Кто не пришел? – не поняла мать.

– И-и-ирка – кто-кто…

– Эка беда, подумаешь. Может не смогла. Может родным помогает по хозяйству, мало ли чего…Может просто забыла, это же девчонка…Городская…

– Мама, как ты не понимаешь? – засипел Павлик, с трудом сдерживая рыдания. – ОНА МНЕ ОБЕЩАЛА!

– Обещала? – мать подняла бровь. – Вот оно что…Тогда понятно…

Татьяна воспитывала сына в строгости закона божьего и с раннего детства учила его не врать и не пустословить. Если сказал – сделай, дал слово – сдержи. По этим и другим нехитрым правилам и протекала их маленькая незатейливая жизнь. Они были предельно честны друг с другом и никогда не давали пустых обещаний. Мать знала – она всегда могла положиться на сына – если он что-то обещал, то безоговорочно выполнял, чего бы это ни стоило. За эти качества, она души в нем не чаяла, и не было в их доме размолвок – все крепко держалось на чутком понимании и доверии.

– Ох, Павлуша-Павлуша…

Она не знала – что сказать сыну, а только нежно обняла и печально запела песню, которую пела ему в детстве, когда он плакал и не мог заснуть: