Лана Мейер - Прости мне мои грехи 2

Я кинула взгляд на спящего брата и тут же пожалела о своем поступке. Кайл спал не один. Его правая рука покоилась под белой футболкой девушки, что лежала рядом с ним. Губы его упирались в ее волосы, а рот Кендалл Уайтроуз был слегка приоткрыт.

Тысячи иголок зависти медленно пробрались мне под кожу, не давая вздохнуть. Черт, они выглядели такими безмятежными и счастливыми.

Они спали вместе, чтобы вместе проснуться. Может, они видят один и тот же сон, а накануне вечером занимались сексом, в котором каждый из них страстно шептал друг другу „люблю“.

Меня коробило от тошноты и от горечи: Коул никогда не проснется со мной вместе. Он будет хватать, тискать, рвать, пользоваться до тех пор, пока ему не надоест.

Он не обнимет меня во сне, не прижмет к себе крепче, боясь потерять. Он не такой.

И я не такая.

Стремительно покинув его комнату, я прошлась по коридору дальше, отметив, что дверь в спальню родителей тоже приоткрыта. Желания войти туда завершено не возникло: еще в детстве я видела то, что они спали на разных кроватях. Отец мог уйти в свой кабинет и ночевать там, часами отрабатывая искусство речи перед зеркалом. Элину же это не особо заботило, как я думала, ее больше волновали собрания сплетниц, мой вес и наше с Кайлом будущее, которое должно было быть идеальным в ее представлении.

Переодевшись уже в своей комнате, я поняла, что все мои вещи так и остались нетронутыми: лишь отсутствие пыли и чистый воздух свидетельствовали о том, что здесь регулярно убирала прислуга. Тем не менее, больше никто сюда не заглядывал, подумала, с тоской оглядывая мои подушки. Никто по мне и не скучал.

„А вот я соскучился по тебе, Ребекка“.

Я дернула головой, стараясь избавиться от навязчивого тенора в моей голове.

Говорят, прежде чем стать любимой, нужно полюбить себя. И я всегда считала, что мне это прекрасно удается.

Но я ошибалась.

Девушка, окруженная любовью, никогда бы не стала на путь саморазрушения.

И сейчас я отчаянно пыталась с него свернуть, начав что – то предпринимать в своей жизни. Пусть Элина говорит что угодно, папа бьет равнодушием, а вся семья нервно качает головой при упоминании моего имени.

Я докажу им всем. Но в первую очередь докажу себе, чего стою.

Расчесав перед зеркалом волосы, я обнимаю себя за плечи и шепчу своему отражению, в котором вижу далеко не идеальную девушку. Зато без косметики я похожа на невинного ребенка, а не на грешную представительницу человечества.

– Я…, – хочу сказать что-нибудь, обнадеживающее самой себе, но в дверях вдруг вижу движение. На пороге моей комнаты стоит мама – немного сонная, в роскошном голубом шелковом халате, с шикарной волнистой укладкой на голове, которая осталась у нее с вечера. Светлые волосы она немного обстригла, изменившись с нашей последней встречи.

– Разговариваешь сама с собой? – строго поинтересовалась она, вместо предполагаемого „Здравствуй!“.

– Что тебе нужно? – тут же огрызнулась я, выпустив когти. Отвернувшись от зеркала, присела на свою кровать, накрывшись одеялом, всем своим видом показывая, что собралась спать и не имею ни малейшего желания обсуждать то, насколько я там, опять, недостаточно хороша.

– Разбудили чьи-то шаги, – Элина взмахнула руками, без приглашения проходя в мою комнату. – Как оказалось, шаги блудной дочери. Которая уехала на другой конец света и ничего об этом не сказала!

Как ни странно, ее голос был неравнодушным. Даже слегка злым и взволнованным.

– И что? С каких это пор я удостоена звания „дочь“? Помнится, в последний раз, когда мы виделись, я была „неблагодарной тварью“. Это, что, продвижение по карьерной лестнице?

– Одно другому не мешает, – рассудила она, приближаясь ко мне. Лишь на мгновение она расставила руки так, словно хотела обнять меня, но Элина лишь уперла их в бока, осадив: – Мне звонил некий Стефан Марсо. Очень вежливый, приятный мужчина. Сказал, что у него к тебе серьезные намерения, и поблагодарил меня за то, что я воспитала такую… – Она смерила меня высокомерным взглядом. – „Чистую, хорошую“ девочку. Как я понимаю, ты наплела ему сказок.

Я лишь кивнула, не собираясь этого скрывать.

– Я так понимаю, он из Монако?

Я снова кивнула, чувствуя то, что Элине он уже нравится.

– Что ж, я удивлена, но ты оказалась не так безнадежна, как я думала, – Элина присела на мою кровать, ее взгляд был почти пропитан нежностью. – И я рада… Буду рада, если отдам тебя в руки такого состоятельного, благородного мужчины. Уже так и вижу в газетах заголовки…