Рина Оре - Три цветка и две ели. Второй том

– Я отлучусь ненадолго. За триаду ничего здесь не развалится. Как-то же стояло всё тут почти два года без управителя и управлялось! А приеду, я вмиг всё налажу. Так даже полезнее. Так сразу будет видно – привыкли ли работники к новым устоям. Я у герцога Лиисемского постоянно так делал!

– Врешь мне… А, черт с тобой, Огю Шотно, ты мне угодил… Бери из подвала черный сыр и дуй с Эориком на «Медузе» в Брослос. И человек, какой будет слушать, у меня для тебя подходящий есть – Гёре… Черт, даже родового имени своего побратима не знаю… Словом, Эорик вас познакомит.

– Премного благодарю вас, Ваша Светлость, – расплылся в довольной улыбке Огю, а Рагнер брезгливо скривил губы, думая, что редко видел явление столь же отвратительное, как эта улыбка ярмарочного Злыдня.

Вскоре вышли Баро и их охранители; конюхи повели двойку лошадей, впряженных в сани, через проезд. Для Маргариты мир тронулся, и сизый передний двор пропал в изогнутом проезде. Она сильнее зарыла лицо в воротник, уговаривая себя не плакать и сохранить достоинство до конца.

________________

Кони бодро бежали по хрустящей снежной дорожке, мимо проносился оголенный, раздетый донага и едва прикрытый белым мехом лес. Маргарита чувствовала себя одним из таких деревьев. Рагнер ободрал ее душу и раздел ее саму: возил с собой, знакомил с другими аристократами, даже королю Орензы успел представить ее как свою женщину, а сейчас, с такой славой, он же выставил ее, павшую и одинокую, голой перед всей Меридеей, но продал ей за два сербра дорогой белый плащ.

Вдали появилась Пустошь – белая плешь у леса с острыми валунами. Маргарита вспомнила о лесной бродяжке – и увидела ее вновь! Та, выглядывая из-за валуна, с любопытством таращилась на Маргариту. И совсем никто, кроме Маргариты, ее не замечал, словно эта лохматая незнакомка была ненастоящей. Лесная бродяжка куталась в синеватый мужской плащ – плащ Нинно, какой тот потерял в лесу.

Маргарита не стала поднимать шум – плащ Нинно, Пустошь и эта лешачиха стремительно становились Историей.

И хорошая, морозная погода тоже вскоре стала Историей. На набережной Ларгоса зимой всегда было теплее, но с моря всегда дул промозглый ветер. Небо серело, большая сизая туча будто пришла проводить Маргариту и вместе с ней поплакать.

Пока дам в сопровождении Алорзартими переправляли на лодке к золотому кораблю, к «Гордости веры», на набережной Рагнер одевал Айаду в ее черный, подбитый беличьим мехом плащ, – попону с капюшоном и прорезями для ушей. В конце он затянул воротник на собачьей шее, и дертаянская волчица превратилась в «милейшую душку» – такой она стала умилительной в шапочке капюшона да с пушистой серой оторочкой вокруг ее свирепой морды.

– Ты с баронессой Нолаонт будешь говорить или нет? – спросил Рагнера Адальберти. – Думаю, ты сам еще не в слезах только потому, что она тоже едет в Брослос, – кажется, что вы и не расстаетесь.

– В слезах? – фальшиво хохотнул герцог Раннор. – Адальберти? Да ты романтик!

– В романтизме нет ничего постыдного, дорогой друг, – ответил принц, гордо поднимая голову в енотовой шапке. – Да, я романтик!

– Охереть! Как удалось им быть после Сольтеля? Многих детей убил?

– Не знаю, не считал, – удивленно пожал плечами Адальберти. – И при чем здесь это и то, что мне нельзя быть романтиком? И не я убил вовсе – я воин Бога, к тому же дважды Божий избранник, и это он направляет мою руку. Кто тебя направляет, я не знаю, но сдается мне, пришла твоя вторая золотая монета. Красивая дама, – вытянул, будто для поцелуя, принц свои, в форме лука Амура, губы. – Вкус у тебя отменный…

Рагнер посмотрел на Вардоц и увидел у его ворот Лилию Тиодо. Она робела приблизиться, пока рядом с Рагнером был принц Баро, ведь сперва женщину знакомили с чужим мужчинам ее мужчины-покровители, и тем более требовалось представлять приличную женщину аристократам по всем правилам Культуры. Глазами Лилия отчаянно молила своего рыцаря подойти и попрощаться с ней.

– Она, кстати, толидонка, – вздыхая, сказал Рагнер и застегнул на шее собаки цепь: новую, золоченую, ныне надетую поверх попоны. – Может… вместе подойдем к ней?

– Нет, Рагнер, иди один. Я лучше отправлюсь на свой корабль, где стану обхаживать баронессу Нолаонт, – продолжал загадочно улыбаться принц.

– Если обвенчаешься с ней, то давай! Иначе я тебе точно морду набью!

– Я в Сольтель более не собираюсь, – продолжал улыбаться принц. – Можно и под венец пойти.