Екатерина Береславцева - Ничего, кроме правды

– Сядь и не двигайся.

– Давайте я сама… сварю.

– Давай ты помолчишь! – поморщился он, словно от какой-то боли, и тут только, кинув на него более долгий взгляд, чем прежде, я заметила косую красную линию, спускающуюся с его скулы к шее. Рана явно была свежей, уж я-то в таких вещах понимаю. И это понимание подтолкнуло меня к следующим действиям, совершённым абсолютно автоматически.

– Эй, ты куда?!

Прежде чем он успел подскочить ко мне, я уже достала из верхнего ящичка настенного шкафа белый пластиковый флакон и упаковку салфеток.

– У вас кровь, я обработаю рану, – мягко, но решительно сказала я.

– Ты… – мои руки были крепко перехвачены твёрдыми сухими пальцами, а в лицо уставился немигающий взгляд карих глаз.

– У вас кровь, – повторила я терпеливо. – Нужно продезинфицировать, чтобы не было заражения, понимаете?

Схватка взглядов продолжалась минуту, не меньше. Наконец он нехотя разжал пальцы, а я невозмутимо отвинтила крышечку, брызнула перекисью водорода на салфетку и промокнула рану. Испытание он выдержал с честью, даже не дёрнулся, только глаза стали ещё темнее.

– Неудачно побрился… – произнёс он слегка неуверенно, хотя никаких пояснений от него я не ждала.

Я молча кивнула. Охота держать меня за дурочку – пожалуйста. В сущности, мне плевать на его причины говорить неправду, сегодня я здесь, а завтра забуду об этом нелюбезном типе навсегда.

– Сядьте, я сама сварю кофе.

– Ладно, валяй, – в его голосе я услышала даже некое любопытство.

Он опустился на табуретку, а я принялась за готовку, ни на миг не забывая об устремлённом на меня неусыпном взгляде. Руки действовали словно сами по себе, в голове же возникали, кадр за кадром, фрагменты сегодняшнего сна. Я видела чёрные следы на снежной тропинке, тёмно-вишнёвый бокал с тонким золотистым ободком и лёгкую дымку облака на горизонте. И звуки – звуки песни кружились не умолкая, задавая пронзительно-печальный тон всему сюжету.

– Откуда ты знаешь…

– Что? – вынырнула я в действительность.

– Что я люблю кофе с корицей?

Я лишь пожала плечами, усаживаясь напротив него. А правда – откуда я знаю?

– Просто я тоже люблю с корицей, вот и сделала… автоматически.

– Ты, похоже, не только кофе автоматически делала… – он изучающе всматривался в моё лицо.

Я опять пожала плечами.

– Как будто не ты у меня в гостях, а я. Ну ладно, можно догадаться, что столовые приборы лежат в выдвижном ящике, но как ты узнала, что корица находится в солонке? У тебя же ни тени сомнения не возникло, когда ты сыпала её оттуда в чашку!

– А я, значит, у вас в гостях? – съязвила я. – Хорошенькое дело! Вот, значит, как теперь в гости зазывают – с помощью насилия и угроз!

– Не цепляйся к словам! Ладно, хлебай своё варево и мне не мешай. Потом решу, что с тобой делать. Склочиться за едой – только желудок портить!

Я и заткнулась. Только никто мне не запрещал держать открытыми глаза, чтобы хорошенько рассмотреть человека, сидящего напротив. А посмотреть, я вам скажу, было на что! Ещё ночью, во сне, я обратила внимание на кареглазого светловолосого незнакомца, который стоял рядом с объектом, ради которого, собственно, и затевался весь спектакль. Кем они приходились друг другу, я не поняла, да мне и не нужно было это знать для моих задач, но блондин в строгом тёмно-сером костюме очень сильно мне мешал. Просто сбивал с толку, отвлекая внимание на себя. Чем отвлекал? Во-первых, своей весьма колоритной внешностью, которая легко могла бы принадлежать какому-нибудь флибустьеру, искателю шальной удачи. Длинная чёлка, спадающая на левый глаз, и выбритый правый висок, от которого спускалась вниз ухоженная полоска бакенбардов, круглая цыганская серьга в правом ухе и «тоннель» в левом – всё вкупе это, конечно, производило сильное впечатление. Но было в нём ещё что-то такое, что заставляло вздрагивать каждый раз от его пристального взгляда, от выражения холодной угрозы – нет, не прямолинейной угрозы даже, но ясного предчувствия, что от этого человека можно ждать чего угодно. И, в то же время, просматривалась рядом с этой жёсткой линией и смягчала её одна особенность – в самой глубине незнакомца пряталось что-то такое живое, дерзкое, весёлое и легкомысленное, которое всем, кто мог почувствовать это, словно говорило: «Жизнь – это просто Игра. Да, да, забавная, моментами милая, порою чудовищно опасная, но – игра…»

Такие ощущения я вынесла из сна, а в реальности они обострились, став более объёмными и весьма осязаемыми.