Лариса Рубцова - Тореадор

Прочитать текст я еще не мог, не знал всех букв. Теперь же я стал заниматься еще прилежнее, чтобы однажды прочитать удивительную книгу. Это оказалось совсем не легко. Даже зная уже какие-то буквы, я не мог сложить их в звуки, не понимал, как надо. Дома я доставал свою восковую дощечку и острием заточенного гвоздя снова и снова выводил буквы. Так до поздней ночи.

Однажды Лаура спросила, чем я занимаюсь по ночам. Я показал ей. Она удивилась и тоже захотела выучиться читать и писать. Я согласился рассказывать и показывать ей наши уроки. Сделал еще одну восковую дощечку и заказал у кузнеца острый гвоздь. Теперь мы вдвоем старательно выводили крючки и закорючки букв, которые мне задавал Падре Пио. Я поделился с сестрой своей мечтой, рассказав про книгу, в которой видел портрет тореадора. Она слушала меня как завороженная.

– Cariño Marcos. Mi vida, расскажи, а какой был у него костюм! Пожалуйста!

– Лаура, Mi niña preciosa, он был красный, весь расшитый лентами, кисточками, золотыми нитками и бусами. Очень красивый.

–Как бы я хотела посмотреть на это чудо!

–Когда я выучусь читать, Падре Пио обещал дать эту книгу почитать. Я тебе обязательно покажу.

У нас появилась общая мечта – научиться читать, и прочитать все книги, чтобы узнать все о тореадорах.

Дни шли, все было хорошо и прошлые беды стали забываться. Лаура и Кончита по-прежнему вызывали на улице нездоровый интерес у всех без исключения мужчин. Особенно Лаура. Сначала она просто прятала волосы под платок, но это помогало мало. Я сильно беспокоился за нее. Женщин часто воровали, чтобы потом продать и увезти в колонии. Тогда они стали носить черные балахоны и накидки, как у монашек, чтобы не выделяться в толпе. А чтобы я не беспокоился, они выходили на улицу только со мной. Все остальное время они проводили внутри дома. Шили, вышивали, плели циновки и готовили еду.

Однажды Падре Пио спросил:

–Марко, ты говорил, что твоя сестра хорошо шьет и вышивает. Это так?

–Да, Падре. Она хорошая мастерица.

– Скоро будет большой праздник. По улицам города понесут статую Девы Марии. Я хочу попросить твою сестру подшить покрывало, оно кое-где обтрепалось и уже не выглядит нарядно.

–Хорошо, Падре. Я приведу Лауру завтра с самого утра. Она все сделает.

Дома я сообщил сестре о просьбе священника. Она с радостью согласилась. Собрала в корзинку нитки, иголки, и все, что необходимо. На заре я отвел ее в монастырь к Падре Пио, а сам побежал на свою работу. Вечером, после занятий, я забрал сестру, и мы пошли домой. Она сказала, что в монастыре для нее много работы. И она теперь каждое утро будет ходить туда. Мне это понравилось. Я теперь был спокоен за сестру. В стенах святой обители ей ничто не угрожало. Однажды, когда мы занимались письмом с моим учителем, а Лаура тихонько сидела у окна и что-то шила, я попросил Падре Пио еще раз показать нам книгу с портретом тореадора. Он улыбнулся и вытащил из шкафа толстую книгу. Положил ее на стол и позвал Лауру. Она даже покраснела от волнения, когда увидела рисунок. Долго-долго рассматривала каждый узор, каждую ленту, потом прочитала по слогам: "Коррида в Севилье".

–Ты умеешь читать?– Удивленно спросил Лауру учитель.

–Да, Падре. Меня Марко научил.– Тихо ответила Лаура.

–Вот, смотри, Марко. Твоя сестра уже хорошо читает, а ты?

– Да, Падре. Я очень этому рад. Но у меня не выходит соединять между собой буквы. Я уже все их знаю, а прочитать не могу.– Горестно сказал я.

Падре принес еще одну тоненькую книжку и вручил ее мне.

–Это молитва к Святой деве Марии. Вы с Лаурой сможете вдвоем прочитать и выучить ее наизусть.

Так я научился читать. Дальше стало намного легче. Писать и считать мне уже было совсем легко. А когда я стал быстро читать по-испански, Падре Пио стал обучать меня латыни.

Так прошли три года. Мне исполнилось, наверное, девятнадцать лет, а Лауре семнадцать. Я все ждал и надеялся, что когда-нибудь опять смогу смотреть на нее как на свою сестру. Но, несмотря на все мои усилия, моя любовь только крепла. Это мучило меня. Бывали моменты, когда я кусал себе руки до крови, чтобы не показать Лауре, как люблю ее. Особенно, когда она доверчиво прижималась ко мне или шевелила мне волосы, или называла "Cariño Marcos. Mi vida". Падре Пио тоже не знал, как помочь моей беде. Он только заставлял меня учиться и занимать голову знаниями, и молиться. Хвалил за мое терпение.

Лаура все так же ходила в монастырь помогать Падре. Для нее всегда находилась работа.