Аристарх Барвихин - Тайны тропического рая

Не успел Билл понять что к чему, как стоящий к нему ближе всех незнакомец произнес, обращаясь к тому, что стоял с револьвером в руках:

– Не думай, Хуан, что тебе удастся провести меня на этот раз. Думаешь, я не знаю, сколько это стоит? – с этими словами он потряс рукой с каким-то свертком.

И тут спрашивающий неожиданно ударил держащего револьвер по руке и, не дожидаясь, пока тот упадет на песок, бросился прочь в заросли, пробежав в каких-нибудь трех шагах от Билла и бросив в его сторону сверток. Через несколько секунд в том же направлении промчались и оставшиеся двое.

Едва все трое миновали Билла и скрылись в зарослях, как он подскочил к тому месту на земле, куда упал сверток, схватил его, ощутив странную для такого маленького предмета тяжесть, и со всех ног побежал прочь. Удалившись на достаточное расстояние от опасного места, Билл остановился перевести дух. Развернув материю, он увидел, что держит в руке необыкновенной красоты небольшую, сантиметров двадцать высотой, статуэтку, изображающую стройную нагую девушку. Без всякого сомнения, это было изображение индианки. Работа была такая искусная, что видны были самые мелкие детали, даже отдельные волосы, спускающиеся по ее плечам и перевязанные лентой или ремешком. Глаза девушки были полузакрыты, а по лицу ее блуждала странная улыбка. Статуэтка была глубокого желтого цвета и очень тяжелая. Присмотревшись внимательно, Билл понял, что она золотая…

В последний раз обернувшись в ту сторону, где едва виднелась вдали длинная лодка, в которой приплыли незнакомцы, и где осталось его теперь уже кончившееся детство, Билл вздохнул, завернул статуэтку обратно в материю и пошел прочь, все дальше и дальше уходя от родного крова.

Добравшись до города, он проскользнул в пустой товарный вагон и через сутки был уже далеко от дома, соскочив на какой-то незнакомой станции неподалеку от столицы. С тех пор он мотался по стране, перебиваясь случайными заработками и ночуя где придется. Наконец ему удалось устроиться в магазин продавцом. Его старательность, цепкую память и вежливую манеру обращения с сослуживцами и покупателями заметил хозяин магазина и предложил ему повышение, если Билл останется работать в магазине. Но Билл отказался. Его не прельщала мысль простоять всю жизнь за прилавком. К тому же ему никак не удавалось забыть прошлое. Несколько раз пытался он разузнать что-нибудь о своей семье, но все напрасно. Наконец он решился съездить туда сам. Накопив немного денег и получив расчет, он сел на поезд и отправился к себе домой.

С того самого дня, когда он покинул дом и поднял с земли золотую статуэтку, прошло больше трех лет. Теперь он из угловатого подростка превратился в сформировавшегося красивого юношу, который жаждал вернуться в родные места и одновременно боялся этого.

Он добрался до своего городка рано утром. С колотящимся от волнения сердцем он шел по знакомой улице к родному дому. Но едва свернув за угол, он остановился, замерев на месте. Его дома не было. Вместо него была груда поросшего травой мусора вперемешку с обуглившимися перекрытиями.

Заметив проходящую мимо пожилую женщину, он бросился к ней с расспросами. То, что она рассказала, повергло его в отчаяние. Их фабрика разорилась. Отец не выдержал и покончил жизнь самоубийством. Что стало с семьей женщина не знала, но долгие расспросы в округе помогли ему выяснить, что его мать и сестра перебрались в далекую деревню. Прибыв туда и найдя их новый адрес, Билл оказался перед заколоченным покосившимся домиком на самой окраине. Ничего не говорило о том, что здесь кто-то живет. Обшарив всё вокруг и расспрашивая буквально каждого встречного он, все-таки. узнал судьбу своих близких.

В деревне была единственная старая маленькая церковь и единственное такое же старое кладбище рядом с ней.

Билл все бродил и бродил по нему и, наконец, нашел то, что искал, и что надеялся не найти. Небольшой скромный крест и плита с двумя родными женскими именами и его собственной фамилией рассказали ему всё. Он долго стоял над ними, привыкая к мысли, что потерял всех, кто был ему дорог.

Он упал перед могилой на колени и произнес сквозь хлынувшие ручьем слезы:

– Я грешник… я страшный, ужасный грешник… страдания терзают меня… прости раба твоего за содеянное… Господи, прости!..

Погруженный в тяжелые думы, он не заметил, что рядом с ним стоит человек.

– Вы тоже остались одни? – вывел его из оцепенения приятный мужской голос.