Ада Грин - Нарисованные люди

Это был отличный монолог. С чувством, толком и расстановкой, он был отрепетирован и заучен, обязательные паузы между смысловыми частями и немного актерской игры сделали свое дело. Все выглядело правдоподобно, но Яна не поверила ей. Не поверила сразу же, после первого предложения. Она скорее поверила, если бы Диана сказала о похищении ее инопланетянами с планеты Шелезяка, где похитители ставили над ней опыты в надувании воздушных шаров из жвачки и кормили разноцветными мармеладками, но не в эти рассказы о поиске себя и осознании неправильности поступка. Не в этой ситуации, не с доказательством в виде фотографии. Рассказ Князевой был смешон и до идиотизма банален, однако на лице Яны нет улыбки, она нахмурила брови и вцепилась в девушку взглядом.

– Это неправда, – твердо произнесла Ковалёва и приблизилась к гипотетической начальнице. – Вас похитили, я знаю.

В ту короткую секунду, когда даже самый искусный актер демонстрирует свои настоящие эмоции, в миг, когда собеседница осознала сказанное Яной, в глазах Дианы отразилось понимание, неподдельный ужас, но черты ее лица еще держали маску фривольности, ветреной молодости. Она пыталась казаться легкомысленной барышней, но чистый ум и глубокую боль нельзя было скрыть за этим пустым обличием. Страх в глазах Князевой исчез также быстро, как появился. Девушка фальшиво засмеялась и начала теребить рукава рубашки, прячущиеся под пиджаком.

– Да, я понимаю, все выглядело достаточно тягостно, многие думали, что я стала жертвой интриг или даже политических скандалов, но реальность такова – если человек хочет исчезнуть, он легко это сделает без чужой помощи и поддержки, – она вновь бросила взгляд на свое отражение и поправила воротник на шее. Сразу после Диана направилась к выходу из туалетной комнаты, а Ковалёва, поддавшись порыву, бросилась вперед и прямо перед носом собеседницы схватилась за ручку двери и всем своим телом преградила рыжей путь.

– Не рассказывайте мне истории, Диана, – стоило поразиться собственной наглости в голосе, но Яна продолжила напирать. – Вы бы бросили больную раком мать? Оставили ее умирать в одиночестве в холодной квартире, с мыслями о том, что дочь уехала за новой, лучшей жизнью? Избавилась от обузы?

– Откуда вы… – одними губами прошептала рыжая и посмотрела на нее так проникновенно, что у студентки сбился голос. Но не время было отступать.

– Я видела то фото, я знаю, что с вами случилось, – наконец, броня Князевой была пробита. Девушка сделала слабый шаг в сторону, пытаясь удержать тело вертикально, она смотрела на Яну с болью и отчаянием в глазах. Ее маска треснула, разошлась по швам, демонстрируя свету измученную душу, утопающую в страданиях и угрызениях совести за необходимость лгать. Диана начала крутить головой, одергивать рукава пиджака, отступать все дальше и дальше – вглубь туалетной комнаты. Ковалёва шагнула к девушке, но та отшатнулась от нее, словно прохожий от доктора в период свирепствующей чумы. Она все еще продолжала дергать себя за руки, и Яна не выдержала, постаралась поднять ее рукава, чтобы увидеть своими глазами то, что молодая женщина прятала под одеждой, от чего жертва как от воспоминаний пыталась избавиться.

– Что там? – с трудом заправляя рукава выше к локтю, пытаясь расстегнуть пуговицы на манжетах блузки, вопросила Яна. Но Диана покачала головой и сквозь рыдания промолвила:

– Ничего… н-не осталось, – она выставила свои руки перед собой, вывернув их внутренней стороной наружу, так будто Ковалёва могла увидеть уже зажившие шрамы от глубоких кровоточащих ран, но ее глазам предстала ровная кожа, кое-где тронутая солнечными веснушками и родинками. Рыжеволосая красавица и уверенная в себе бизнес-леди радикально переменилась, она упала на пол, с ее ступни слетела туфля. Девушка даже не пыталась спрятать свои слезы, закрыть свою боль от зрителей, она напоминала порванного плюшевого медведя, который не сидит в своей нормальной «заводской» позе из-за слетевших ниток со швов на плюшевых ногах. Яна в несколько шагов добралась до двери, щелкнула замком, изолируя их от возможной публики, набрала из диспенсера комок бумажных полотенец, пару из них намочила под проточной водой из-под крана и опустилась перед Дианой на колени, стирая с ее щек коричневые от поплывшего макияжа дорожки влаги. Успокаивать пострадавшую девушку было бессмысленно, ей нужно было выпустить всю свою боль через слезы, но когда рыдания достигли новой ветки развития, когда стали слишком громкими, Ковалёва коснулась плеча плачущей.