Владимир Купрашевич - Женька, или Миражи за бугром

– Наверное, ей жалко коньяка… Капиталисты!

– Давай выпьем, – остановил ее революционный порыв Василий. – За начало другой жизни.

– Да…, сколько пришлось пережить ради этого дня?! – ударилась в лирику Женя,

пытаясь настроиться на волну оптимизма, которая, должна бы переполнять ее в эту минуту, но ничего не почувствовала. Вроде бы светлое завтра уже крупным планом…

Она пила медленно, поглядывая на Василия. Интересно, что он чувствует? Может быть тоже недоумение? Почему-то этот день, который должен быть самым-самым… не самый? Наверное, сознание еще не в состоянии справиться с реальностью. Василий пил задумчиво поглядывая в проход. Они уже как два сапога… Одни желания, наверное одни мысли… Генетически что-ли?… От последней мысли Женя вздрогнула. Мамашкины бредни!

– А что бы ты хотела захватить с собой? – вовремя прервал ее панические мысли Василий.

– Я? – Женя на секунду растерялась, но, ответила решительно: – Баню. Такую, какая была у нас на Севере.

Василий, притянул ее к себе.

– А почему?

– А потому…, – засмеялась Женя. – Разве ты о ней не вспоминаешь? Это же самое чудесное, что было у нас там.

Василий рассеянно улыбнулся.

– А вдруг у меня начнутся проблемы, а ты такая темпераментная…– прошептал он ей на ухо.

– Мы справимся с любыми проблемами.

Василий задумался.

– Не очень уверен, но баню мы построим.,.

– Если долетим, – брякнула Женя, хотя уже не ощущала под собой десятикилометровой пропасти.

Под воздействием спиртного страх вообще деформировался в развеселую уверенность. Словно находишься на матушке земле и можешь в любую минуту выйти за дверь покурить …

Минералку они все же попробовали, и она им не понравилась. Потом принялись обсуждать предстоящие житейские проблемы, и Женя призналась, что не хочет больше жить на самом берегу, и он согласился с нею. Непонятно только, искренне ли. По замыслу Василия они должны были два-три дня провести в отеле, отдохнуть и уже не месте выбрать окончательный пункт своего пребывания. По мнению Евгении, район, где они осядут, не имел принципиального значения. Исключался ею только сам Мадрид, наверняка слишком шумный и громоздкий. Не рассматривались и южные районы, где по ее представлению, жить могут только африканцы… Потом Василий решил, что сеанса словоблудия достаточно, чтобы жена долетела до Мадрида живой и прикрыл глаза, а она, принялась рассматривать пассажиров, окончательно забыв о расстоянии от собственных ягодиц до земли.

Среди ближайших пассажиров обнаружились лица преимущественно славянской национальности, только один сидевший через проход от них и на один ряд назад, с неестественно черными усами и сросшимися бровями, был определенно иностранцем. Смуглое лицо его и пытливый взгляд выдавал в нем темпераментного самца. Несколько раз его сверкающие глаза задерживались на Жене, и она подумала, что не хотела бы встретиться с ним в темном переулке.

Василий уже спал. Жене не спалось и она, привязав поводок собаки к подлокотнику перебралась через ноги мужа и отправилась по единственно оправданному здесь маршруту – к туалету. Никакой крамолы она не замышляла, но вспомнила, что собиралась полюбопытствовать, насколько там все удобно… На всякий случай.

Туалет обнаружился сразу за перегородкой. Он оказался комфортнее и просторнее, чем Женя ожидала. К тому же, почти полная тишина и температура близкая к идеальной… За раздвинутой шторой она даже обнаружила душ. Женя попыталась представить эротическую сценку в этих условиях, но что-то в сценарии не клеилось… Ее даже встревожило странное состояние покоя в долине вулкана… Погас что-ли от перевозбуждения?

Поскольку никаких физиологических позывов она не испытывала, то просто включила воду, сначала холодную, потом подогретую, заглянула в зеркало и обомлела. За ее спиной стоял усатый испанец, похотливо таращащий на нее глаза. Дверь за его спиной захлопнулась и Женя, похолодев от страха резко обернулась. Тот поднял руки ладонями вперед и что-то залопотал. Женя не поняла ни слова, но намерения усатого и без того были ярко выражены на блудливой физиономии. Женя попыталась вспомнить какое-нибудь ругательство по-испански, ничего не вспомнила, и принялась крыть маньяка по-русски. После первой же фразы, с известным адресом, испанец уронил руки и с тоской отвел похотливую морду.

– Так ты еще и своя. Какого хрена не закрываешься, дура!

Женя, не вникая в звучание слов, рванула дверь, оказавшуюся незапертой, вытолкала липового испанца, но потом вышла и сама. В негодовании она шагнула в сторону своего салона, и только тогда спохватилась.