Владимир Купрашевич - Женька, или Миражи за бугром

– Но может быть климат? Ему нужно сменить климат?

Профессор согласно кивнул.

– Что же, нам возвращаться в Россию?

– Это не мой вопрос. Можете возвращаться в свою сраную Россию, – отрезал эскулап, демонстрируя, что аудиенция окончена.

Женя вышла из ординаторской вся взмокшая. Какая все же чудовищная жара в этой проклятой Испании. И принесло же их сюда! И кому такая бредь, пришла в голову? Кому, если не ей. Замерзла, принцесса хренова! Захотелось погреть косточки, уехать подальше. От всех и от всего. Вот и уехали. Ни там жизни не было, ни здесь. Хотя, там-то как раз жизнь и была! Она всегда и безмерно хотела его, и когда он возвращался из своих бесконечных походов, они отрывались по полной программе – баня ходила ходуном… Что стало происходить здесь, она не понимает. Не понимает, как без секса они смогут жить. Василий прав, если даже не сам этот обалденный процесс, но ожидание его, возможность его придает существованию тот тонус, без которого все меркнет…

Ей уже не верилось, что совсем недавно сама искала повод уклониться от этого процесса, стало абсолютно непонятным ее собственное истеричное состояние, которое даже развело их по разным спальням.

Отправляясь за автомобилем, Женя спохватилась, что за минувшую неделю ни разу не вспомнила об Эдике. Тот большой и пока еще беспомощный ребенок в больнице не оставлял места для других переживаний.

«Хонда» Евгении упорно не заводилась, и Жене пришлось приехать за Василием на его грузовичке. Перед тем как войти в палату она долго репетировала радость. Помогло сознание того, что они, все-таки, возвращаются домой. Что они будут вместе.

Когда он усаживался на заднее сидение, она хотела его поддержать, но он отвел ее заботливые руки. Комментарий был коротким:

– Рановато.

Женю это даже обидело. Не рановато ли сам вспорхнул?!

Соседка привела Жучка сразу же, как только они выбрались из машины. Коротко отчиталась в поведении полового разбойника. По ее словам, на этот раз он вел себя очень скромно. Хоха всегда и всюду их сопровождала. Слава богу, она, кажется, не беременна. Это было бы смертельно для бедной девочки. Не смогла бы разродиться. Слишком крупный жених. У людей не так это рискованно. Ее племянница, которая живет в Мадриде совсем крохотная девочка вышла замуж за натурального бугая с таким членом, упаси боже (старушонка перекрестилась) и ничего. Родила уже двоих…

Женя прервала рассказчицу, сунув ей купюру, за праведные труды. Сеньора Люсия, даже не сверившись с достоинством бумажки, спрятала ее за манжет рукава.

Женя понимала, что старушенция одна и что для нее возможность поговорить с кем-нибудь, находка, но сеньора должна все-таки иметь совесть! Мысль Евгении, видимо, перевелась как-то на испанский язык, потому что та, вдруг, выпучив глаза, забормотала с такой скоростью, что ее перестал понимать даже Василий, и удалилась.

Первым в дом ворвался Жучок. То ли тоже истосковался по родным углам, то ли чтобы показать путь заблудшим хозяевам…

Василий уселся на диванчике перед телевизором, но попросил его не включать. Женя устроилась рядом. Они посидели молча, обнявшись впервые за все долгие часы и дни разлуки. Каждый со своими мыслями. Или с одними и теми же? Потом Женя спросила, не хочет ли он чего… Он почти улыбнулся и отрицательно качнул головой.

Вечером она, как можно беззаботнее намекнула мужу, что первую недельку они поспят в разных постелях. В ответ на ее вымученную улыбку он проговорил:

– Ничего, Женечка, как-нибудь переживем…

Значит, его уже просветили, или он сам все понял. Конечно, ведь он же сам врач! Да и как ему следовало реагировать, если на то самое место ему повесили красную тряпку. Запрещающий сигнал.

И Женя принялась рисовать какое-то светлое будущее. Нафантазировав с кучу совершенно нереальных планов, она легла на свою кровать, которую вначале отодвинула подальше от той, на которую лег муж, потом, немного подумав, придвинула ближе. Вдруг ему понадобится какая-то помощь…

То ли потому, что эта лежанка была новая и показалась ей неуютной, то ли беспокойство о том, как себя чувствует Василий, не давало ей возможности уснуть, то ли перевозбудилась от собственных фантазий, но она, время от времени, поднималась, подходила к нему и поправляла, то одеяло, то подушку. Он тоже не спал и отвечал ей растерянными улыбками. Ситуация становилась все непонятнее. Женя тормозила, как могла, мысленно привязывала себя к ножке своей кровати, но завязка не держала. Как странно устроен организм человека?! Ведь совсем недавно, когда возможности были не ограничены, она обходилась без этих осложнений и спокойно засыпала. Но, сейчас, когда ясно и убедительно на «эти дела» наложен запрет, тормоза абсолютно не держат.