Юлия Михуткина - Исход контракта (СИ)

— Фишер, я найду тебя! — кричу в темноту трассы, но не слышу даже эха. Опираясь головой о металлический столб, закрываю глаза. Перестаю ощущать пальцы ног и рук, но сжимаю кулаки, чтобы хоть как-то согреть их. Во мне бушует пожар, ураган ненависти, который должен опалять все вокруг, но видимо я слишком долго нахожусь здесь в таком виде и уже не могу согреться.

Проходят секунды, минуты, часы. Я не знаю, сколько я сижу на этом чертовом асфальте, но сквозь дрёму я слышу тарахтящий звук.

— Это же… — машина, додумываю про себя. Из-за деревьев выезжает авто, ослепляя меня двумя яркими фарами, и я резко встаю на ноги, крича водителю, чтобы привлечь его внимание. И вот машина уже рядом со мной — моя надежда, мое спасение. Но эта гнида проезжает мимо, игнорируя мои крики о помощи.

— Урод! Чтобы тебя пристегнули на этом же месте! — резкий визг тормозов, и водитель сдает назад, останавливается рядом со мной и опускает стекло. Дед и бабка смотрят на меня непонимающими глазами и что-то бормочат на немецком, но я не знаю этот проклятый язык.

— Телефон, у вас есть телефон? — говорю им, но они не понимают меня. Черт, да как же им объяснить. — Мне нужна помощь, — указываю на руки, сцепленные за спиной. — Понимаете?

Но старики снова что-то болтают, и я не разбираю что именно. Дед выходит из фургона, прихватив с собой какой-то инструмент, а затем, подойдя ко мне, перекусывает цепочку между наручниками и два металлических браслета остаются на моих руках.

— Телефон, у вас есть телефон? — жестами объясняю, что мне необходимо, и только тогда пара понимает, что я от них хочу. Старуха активно машет рукой, приглашая сесть рядом с ней, и видимо следовать за ними. Хрен с тобой, мне сейчас всё похер, лишь-бы дозвониться к своим и добраться домой.

Через час, а может больше мы добираемся до какой-то деревни, и останавливаемся около небольшого домика, по-видимому это их берлога. Зайдя внутрь, дед направляется по ступенькам вверх, а бабка идет на кухню, и ставит чайник.

Я вымотан. У меня совсем нет сил, но мне нужно выбираться отсюда и поскорее, чтобы успеть найти свои бумаги.

Через пару минут, дед спускается и приносит мне какие-то вещи, но меня мало заботит что это. Я тут-же надеваю шмотки на себя.

— Спасибо, — киваю ему. Тут же бабка приносит мне кружку с горячим чаем и глубокую тарелку пирожков. Я мигом накидываюсь, осознавая как же я голоден, и как замерз. — Но мне нужен телефон, — еще раз показываю им то, что мне необходимо позвонить.

Дед начинает активно показывать на часы, а руками показывает девять пальцев.

— Вы что, издеваетесь? У вас нет телефона? — пытаюсь все так же общаться жестами, отставив в сторону чай. И дед снова показывает, что телефон мне не видать, и по видимому ближайший доступен только в девять утра. Ну блять, охренеть! И в какую гребанную дыру я попал, что здесь нет сотовых?

Старики принесли мне постельное белье и застелили диван, и как только моя голова коснулась мягкой подушки, я моментально провалился в сон.

Мне снится «Hell». Я бреду по темному и холодному коридору в сторону приоткрытой двери, откуда доносится блеклый свет. Каждый шаг для меня непомерно тяжелый, словно к ногам привязали гири. Я слышу каждый стук подошвы о кафельный пол, который по какой-то причине не застелен привычным бордовым ковровым покрытием.

Подойдя к своему кабинету, чуть толкаю рукой дверь, но тут же вижу, что это не моя рука. Она маленькая, детская. Сердце в груди отчетливо бьется, а дыхание чуть сбивается. Я перевожу взгляд на стол, за которым обычно сижу. Кресло повернуто спинкой ко входу, и из-за него я вижу чуть седую шевелюру отца.

— Пап? — шепчу я, но он не реагирует, не слышит, не поворачивается. — Отец, — чуть громче зову его, пройдя внутрь кабинета. — Отец! — уже кричу, подойдя вплотную к столу. Кресло резко поворачивается, и я вижу его. Такой родной взгляд смотрит на меня совершенно ледяным взглядом.

— Ты подвел меня, Брайн, — говорит мне повышенным голосом. Его жёсткий тон словно эхом разносится по кабинету, проходя сквозь меня. Я чувствую его гнев каждой клеточкой своего тела. — Убирайся отсюда, и не приходи сюда больше! — кричит отец, указывая на дверь.

— Но, отец…

— Я сказал: пошел вон! — в этот момент его кулак летит мне прямо в лицо, но я резко открываю глаза, не почувствовав удар. Сердце дико стучит в груди, все тело мокрое, во рту пересохло.

— Чертовы кошмары. Гребанная Фишер. Ты довольна, долбанная шлюха? — смотря в потолок спрашиваю я, надеясь, что сейчас ей тоже снятся кошмары, но те, где я добираюсь до нее и раздавливаю как букашку, превращая в месиво.