Ксения Нечаева - Шоколадное пирожное

Возможно, Дима и, правда, был не похож на всех остальных детей. В то время как прочие разговаривали о том, какие мультики они посмотрели на выходных и закатывали глаза в мечтах о компьютере, который казался для всех недостижимой мечтой, для того, чтобы играть в игрушки, Дима предпочитал проводить перемены в одиночестве, читая, сидя за партой или на подоконнике в коридоре, если его выгоняли одноклассники из кабинета.

И лишь Даша, которая, к тому же, сидела с Димой за одной партой, находила его привлекательным. Он пересказывал ей книги, которые прочел. А еще сам мог на ходу сочинить историю, способную удивить.

Через некоторое время я со своими карточными фокусами, стал подсаживаться к ним в столовой на обед, а потом мы стали втроем проводить все перемены, затем и все свободное время.

Я мог не опасаться – разрыв отношений с одноклассниками мне не грозил. Моя семья была слишком богата для того, чтобы со мной ссориться. Поэтому, одноклассники поначалу мирились с присутствием Димы рядом со мной, пока, в конце – концов, я не дал ясно понять, что вовсе не хочу видеть никого рядом с собой, кроме Димы и Даши.

Тем летом мы вовсе не расставались. Дима нашел этот самый заброшенный дом, сидя в котором мы с ним наперебой рассказывали удивительные истории. Сейчас-то я знаю, что мы соревновались, пытаясь впечатлить ее. Что-то мы читали в книгах, что-то выдумывали сами. Я обожал греческие мифы. Даже Дима слушал их, открыв рот, не говоря уже о Даше, которая практически влюбилась в богиню Афродиту, мечтая во всем быть похожей на нее.

Дома она нашла ее картинку, где богиня любви и красоты сидела, грациозно откинув голову и соблазнительно выставив плечи. Даша вытащила из шкафа простыню, обмоталась ею, чтобы ее одежда походила на одеяние Афродиты, и уселась перед зеркалом точь-в-точь как богиня.

Она долго смотрела на свое отражение, пока ни пришла к выводу, что совсем не похожа на любимую героиню. Даша стянула с себя простыню, забилась под одеяло и проплакала весь вечер, а на следующий день Дима ее уверял, что та куда прекраснее мифической богини.

– Опиши, какая я, – попросила Даша Диму.

– Просто так взять и описать? – поднял он брови.

– Да…

Дима откашлялся и начал:

– У тебя красивые каштановые волосы. И кудри. Кудри вьются ниже плеч. В твои волосы хочется вплести золотую тесьму.

Даша сидела, открыв рот.

– Глаза темно-карие, шикарные ресницы. Да и вообще ты красивая…

Тогда Даша немного успокоилась.

О чем я говорил до этого? Ах, тот вечер в нашем доме.

Даша посмотрела не оторванный бант и слезы вновь наполнили ее глаза.

– У Афродиты никогда не отрывали бантиков, – сказала она. – Теперь я совсем не как она. Я лучше пойду домой. Мама будет злиться.

– Пообещай, что придешь завтра, – сказал я. – Что бы ни случилось?

– Обещаю…

– А давайте принесем друг другу клятву? – воскликнул Дима.

– Какую клятву? – удивилась Даша.

– Ну как… что мы навсегда останемся друзьями, что не предадим и всегда придем на помощь…

– Ой, здорово! – захлопала в ладоши Даша.

– А этот бант будет талисманом нашей дружбы, – предложил я.

– Хорошо, – согласилась Даша.

Мы сели на корточки, взяли друг друга за руки, а между собой положили розовый бант.

– Каждый должен придумать один пункт клятвы, – сказал Дима.

– Итак… Клянешься ли ты, Даша и ты, Антон, вечно сохранять верность своим друзьям?

– Клянетесь ли вы защищать друг друга от злых людей, волков, медведей, собак и мышей? – продолжила Даша.

– А если другу понадобится помощь, каждый бросит все свои дела и придет на выручку, – закончил я.

– Клянусь!

– Клянусь!

– А теперь пусть каждый поцелует этот бант, – сказал Дима.

Даша прижала бант к губам, передала его мне, я же, после ритуального поцелуя, отдал наш новый талисман Диме.

Теперь мы сидели, глядя друг на друга как-то по-особенному, точно стала существовать невидимая нить, связывающая нас. Мы осторожно встали, словно боясь порвать ее, и, не говоря ни слова, вышли из дома.

Уже на улице, по-прежнему молча, дойдя до квартала, мы попрощались и пошли каждый в свой дом.

Я помню этот день, словно он был вчера. Слова нашей клятвы остались как будто вырезанными у меня на сердце. И, пожалуй, это самое теплое воспоминание из моего детства.

– Ты все еще слушаешь меня? Ты уснула. Милая Соня…

Антон подошел к креслу, на котором задремала старушка, накрыл ее пледом и осторожно поцеловал в щеку.