София Эс - Успеть до полудня

За подобными рассуждениями я провела остаток пути и вынырнула из своих раздумий, лишь услышав объявление капитана парома о прибытии на остров. О Великая Степь, благодарю тебя!

Домой я бежала, не разбирая дороги. Ламото выискивать в толпе прибывших не стала, юркнула в отправляющийся автобус. Потом сделала вынужденную пересадку и, оказавшись в нашем поселении уже после заката солнца, скоро шевеля ногами, таки добралась до родной квартиры.

…Душ – это первое куда я кинулась.

Отмывалась долго. Терла себя до красноты кожи мочалкой и даже щеткой, но ощущение липкой грязи в тех местах, где меня трогал Ламото, не проходило.

В голове ядовитыми осами вились скабрезные шуточки и слова тигра. Одно его "Кати-котенок, не ломайся… Ты сама подставляешься , как течная кошка" вызывало тошноту, и я так накрутила себя, что из душа понеслась обниматься с унитазом: рвало меня часа два.

Я никак не могла абстрагироваться и перестать вспоминать прикосновения, слова, эмоции, что шли от тигра. И только совсем обессилев, отключилась, отрезав себя от выворачивающих образов.

Очнулась глубокой ночью от холода. Сообразив, где нахожусь, переместилась в спальню под теплое одеяло и уже там вырубилась. Проспала, правда, недолго…

Мне снилось уже виденное мной бетонированное помещение со следами кровавых отпечатков на стенах. Перемещаясь по нему, я прикоснулась к каждому. Подносила ладонь, прикладывая ее, будто примеряясь к следу: оставила ли я эту отметку на камне?.. а эту?.. а эту?..

Проникающий сквозь вентиляционные щели свет багровыми всполохами раскрашивал пространство каменной тюрьмы. Она питалась болью и кровью. Ужас пленников ее веселил. Их стоны и слезы дарили усладу. Чем больше страданий, тем вкуснее жертва.

Я бросила взгляд на то место в стене, где в прошлый раз была дверь – дверь была на месте. Тихие шаги, скрежет металла – что произойдет дальше, я уже знала. Открылся дверной проем, яркий свет и темная фигура в нем.

Со светом в комнату хлынула ярость. Тяжёлая, жестокая, требовательная. Обрушилась на меня трехсоткилограммовой плитой, сминая ткани, органы, кости. Я закричала. Чуть ослабив напор, она дала мне вдохнуть и обрушилась вновь. Причиняя ещё больше боли, разрывая сухожилия, фасции, суставы. Дробя их без права на восстановление. Давя все мысли и чувства, оставляя только агонизирующее здесь и сейчас. Ещё одно послабление – мнимое помилование. Момент, когда жертва позволяет себе надеяться, ослабив защиты, подставившись для финального удара. И хищник его наносит – плита, нажравшись моих криков, обрушилась всей массой, сминая сам факт моего сопротивления, как и существования.

Открыв глаза, я вырвалась из сна…

Долго приходила в себя, кутаясь в одеяло.

Когда смогла стоять на ногах, доставила свое дрожащее тело в душ. Пыталась согреться под горячими струями, но разрастающаяся в груди стужа побеждала. Мерзла все сильнее. Дошла до кухни, поставила кипятиться воду. И тут на столешнице увидела картонный прямоугольник – визитка с номером для связи.

Достала телефон и ледяными пальцами вбила несколько цифр.

Гудок…

Я смотрю на часы – шесть утра.

Гудок…

Зря я, наверное, позвонила.

Гудок…

– Бельчонок?.. – сонный голос Эрама вырвал вздох облегчения, и первая слеза скатилась по моей щеке.

– Бельчонок… – уже не вопрос, а констатация факта. Признание, что это я, что мне можно, что он одобряет. – Поговори со мной…

Я была бы и рада вымолвить хоть слово, но из раскрытого рта выскользнул очередной вздох, всхлип, и слезы уже горячим потоком устремились вниз. Попробовала задержать дыхание, чтобы удержать прорывающуюся плотину… Поздно. Рыдания сотрясали мое тело. Я скулила, всхлипывала, обрушиваясь все новыми и новыми потоками слез.

Эрам молчал… Он просто был рядом, предоставив всего себя мне.

Проснулась я от боли. Попробовала осторожно пошевелить головой – вышло с трудом. Дотянулась пальцами до шеи и начала аккуратно массировать, разминать сведенные мышцы, ослабляя затянутые узлы напряжений.

После первых успехов и заметного облегчения в теле заработал мозг. Я стала соображать, почему уснула за столом в столь неудобной позе, и вспомнила звонок Эраму, свою истерику и полную капитуляцию организма по ее окончанию. В сон я провалилась, оставаясь на связи с оборотнем. Он так и не сказал ни слова, позволяя мне отпустить все накопившееся.

Гадать о том, что же мужчина после всего этого обо мне думает, я отказывалась. Как показала практика, Эрам весьма неплохо знает особенности моего поведения, иначе бы визитку не оставил. И раз так, значит, он был готов к моему звонку.