Делла Сванхольм - Танец любви в Женеве

Андре просидел весь день над имущественным досье Антуана Ламетри. Он ни на секунду не забывал предупреждение Рошамбо и работал с двойным тщанием, досконально проверяя каждую цифру, каждую запятую. К вечеру он почувствовал себя, как выжатый лимон. Кажется, даже мэтр Рошамбо заметил это, потому что больше не нагружал Андре никакими заданиями, а прощаясь с ним, пробормотал: «Будет очень плохо, если у вас в результате этого разовьется аллергия к ведению наследственных дел».

Андре Тассиньи молча поклялся не допустить этого. Но все равно, когда он пришел домой, в висках у него ломило. В голове смутно мелькали обрывки цифр и фрагменты сложных завещательных формул. Желая как-то развеяться, он быстро поел и уселся перед телевизором, включив канал, где показывали гонки «Формулы-1». Монотонное жужжание мощных машин, с проворством стрекоз проносившихся по замкнутому бетонному контуру, успокаивало. Андре взял пиво и орешки и устроился поудобнее в мягком кресле. Ему было в принципе все равно за кого болеть, хотя невозмутимый финн Микко Хаккинен казался чуть предпочтительней. Внезапно внизу экрана возникла картинка срочного сообщения. Что-то связанное с автомобильной тематикой, естественно. Андре отправил в рот горсть орешков, и вдруг перестал жевать. «Крупная автокатастрофа!» – зажегся на экране красный шрифт. «Человеческие жертвы!»

Он уставился на экран телевизора.

– Сегодня вечером на дороге Женева-Лозанна произошла автокатастрофа, – сообщил диктор. – Автомобиль «БМВ», которым управлял житель Женевы Морис Брианшон, пробив заграждение, упал со склона. Брианшон и сидевшая в салоне автомобиля Сесилия Дюпоншель погибли на месте. Из искореженной машины спасателям удалось извлечь лишь фрагменты изуродованных тел. Автомобиль Брианшона летел вниз с пятидесятиметровой высоты…

Андре провел дрожащей рукой по лицу. Он сразу вспомнил, как стоял вчера с Брианшоном на темной рю Вье-Гренадьер, как они едва не подрались из Лауры. А теперь от Мориса остались лишь «фрагменты тела». Как и от его подруги. Эта Сесилия Дюпоншель и есть, скорее всего, его подруга – та самая, про которую он рассказывал во время урока танца и которую предпочел Лауре. Но погибнуть им было суждено вместе, в один и тот же день.

– Вот и не верь после этого в судьбу, – пробормотал Андре Тассиньи, не отрывая глаз от экрана. – Ах, Морис, Морис…

Он выключил телевизор и обратил внимание на то, что его руки чуть заметно подрагивают. А ведь раньше с ним никогда такого не было.

Следующий день снова прошел в доскональном разборе наследственного дела месье Антуана Ламетри. Наконец, Андре решил, что может отдать его мэтру Рошамбо.

– Проверили, Андре? – Рошамбо, чуть склонив голову, смотрел на него. – Все проверили? Вы уверены?

– Да, мэтр, – кивнул помощник нотариуса. – Я, конечно, не готов закладывать свою голову, но…

– Ладно, я посмотрю это досье, – хмуро проронил мэтр Рошамбо. – Я ведь с самого начала решил, что в любом случае все проверю лично. Но если там не будет погрешностей, или если они будут незначительными, я непременно скажу об этом вам. Вы должны знать, растет ваша квалификация, или нет.

– Благодарю вас, мэтр.

– Пока не за что. – Рошамбо взглянул на часы. – До конца рабочего дня осталось два часа, но никаких дел на сегодня больше не предвидится. Хотите, я отпущу вас прямо сейчас? Наверное, у вас найдется, чем заняться?

– Благодарю вас, мэтр Рошамбо! – уже с жаром произнес Андре. – Значит, я могу идти?

– Можете, Андре. Пока я не передумал…

Тассиньи торопливо собрался и вышел. Не стоило дожидаться, пока мэтр передумает. «Интересно, что это на него нашло? – подумал он, быстро идя по улице – точно боясь, что мэтр вдруг догонит его и вернет обратно. – Или он просто таким образом решил компенсировать мне нагрузку в те дни, когда я засиживался в конторе допоздна?»

Он завернул за угол и глубоко вдохнул полной грудью. Какими бы мотивами ни руководствовался мэтр Рошамбо, то, что он отпустил его так рано – просто замечательно.

Андре взглянул на часы и почувствовал, как сердце у него невольно сжалось. Если бы это произошло несколько дней назад, он бы сейчас спешил на занятия танцами. Но теперь все это было в прошлом – танцы, Лаура, и все, что было с этим связано.

«Пойду-ка я домой, и проведу этот вечер дома, – тряхнув головой, подумал он. – Это будет самым правильным – и самым приятным. Да, так я и сделаю».

– Мэтр Рошамбо стал тебя баловать, – улыбнулась мать. – Выходит, ты уже хорошо зарекомендовал себя в его глазах?