Николай Шахмагонов - Неподвижно лишь солнце любви

В дверь постучали ещё раз. Потом послышались шаги. Видимо, тот, кто стучал, ушёл, но вполне мог ждать у входа, ведь она сказала, что уезжает немедленно. Много бы она сейчас отдала за то, чтоб не было встречи с ним в Пятигорске, но, увы, что было, то было.

«Может, уехать к Татьяне? – вдруг подумала она. – А ведь это действительно выход. Нужно незаметно проскользнуть, иначе, чего доброго, увяжется же за мной в Москву».

Казалось, решение найдено. Ирина прикрыла дверь в комнату, чтобы из коридора не было слышно её голос, и набрала номер Татьяны. Но в трубке были гудки. Она набрала ещё раз, в надежде, что ошиблась. Результат тот же.

«Значит, Татьяна на даче, – поняла она. – Ведь суббота же».

Посетовала, что не записала телефон Теремрина на дежурстве. Едва подумала о телефоне, как он зазвонил. Ирина схватила трубку, но тут же отдернула руку. «А если это Синеусов? – подумала она. – Если он узнал, в каком я номере, то мог узнать и телефон». Оставалось одно – ехать домой и оттуда уже звонить Теремрину, во-первых, сюда, в номер, а, в крайнем случая, в кабинет. Рабочий телефон она записала ещё в Пятигорске. Просто сейчас, когда Теремрин был на дежурстве, звонить в кабинет было бессмысленно.

Телефон звонил долго, и с каждой новой трелью Ирина всё более убеждалась, что звонит, конечно же, Синеусов, а, убеждаясь в этом, ещё более возмущалась его настырностью. В коридоре снова послышались шаги, и она затаилась. В дверь постучали несколько раз с небольшими перерывами. В какой-то момент появилось желание открыть дверь и накричать на столь назойливого ухажёра. Но она сдержалась. Ей не стоило сейчас раздражать его, ей надо было отделаться от него, а для этого незаметно покинуть дом отдыха. И она стала собирать вещи, всхлипывая от досады.

Закончив сборы, Ирина ещё раз с тоской осмотрела номер. Уезжать не хотелось. Сколько приятных, поистине волшебных минут она испытала здесь, да что там минут – часов, дней, ибо не было ни единой тучки над их безоблачными отношениями до самой её встречи с Синеусовым. Волновало теперь главное: как воспримет Теремрин её отъезд. Подумала: «Что же это я? Надо хоть записку оставить». Зашла в гостиную, вырвала из записной книжки листочек и написала кратко: «Милый, извини. Я вынуждена срочно уехать домой. Завтра позвоню тебе сюда, в номер, ровно в 12 часов. Всё объясню».

Листочек сложила пополам и, подумав, достала из серванта тарелку, поставила её на стол и положила листок, чтобы он сразу бросился в глаза. Для пущей важности ещё поставила на сгибе восклицательный знак. Затем написала ещё одну записку: «Ключ у администратора». Эту записочку вложила в замочную скважину, когда закрыла дверь.

Проскользнуть незамеченной ей не удалось. Синеусов ждал в холле, нервно прогуливаясь по нему.

– Куда исчезла? – спросил он.

– А ты не знаешь? – с усмешкой ответила она вопросом на вопрос.

– Так ты была в корпусе «А»? А на каком этаже, в каком номере?

И тут Ирина поняла, что это не он стучал в дверь. Значит, её бегство оказалось преждевременным. Но теперь уже было поздно что-то менять. А ведь могла, могла же отсидеться в номера до возвращения Теремрина и как-то всё ему объяснить. Впрочем, легко и просто объяснить всё сумела бы, к примеру, Алёна или подобная ей видавшая виды женщина. Ирина же чувствовала неловкость из-за того, что случилось у неё с Синеусовым. А тут получалось, отчасти, как в одном из рассказов Теремрина, посвящённом разрыву с Алёной – на пути возникал тот, кто был с нею прежде. Решение героя рассказа было, безусловно, решением самого Теремрина.

Ирина не назвала Синеусову ни этажа, ни номера. Ответила лишь:

– Собиралась. Я ведь на поезд тороплюсь.

Говорила, а сама гадала, как бы сделать, чтобы Синеусов не стал сопровождать её до стойки администратора.

– Подержи сумку, – попросила она. – Пойду, сдам ключ.

– Давай я схожу, – предложил Синеусов.

– Подержи сумку, – уже строже и резче повторила Ирина. – И жди здесь.

Он повиновался. Ей нужно было сказать несколько слов администратору, предупредить, что номер вовсе она не сдаёт, что его хозяин приедет утром, когда сменится с дежурства. Синеусов не должен был этого слышать, тем более, как она вспомнила, он знал Теремрина. К стойке подошла одна и всё, что нужно, сказала девушке, сидевшей за стеклом.

– Хорошо, я передам по вахте, – ответила та и положила ключ в ящик стола.

– Ну вот, теперь попрощаемся, – сказала она Синеусову, забирая у него сумку.