Николай Шахмагонов - Неподвижно лишь солнце любви

– Вот именно. Чудные дети. И воспитали вы их вместе с Серёжей. Так что ты уж постарайся смириться с тем, что произошло, и не терзай себя переживаниями. Иначе, я просто не смогу быть спокойна за твою семью.

– А почему ты не должна быть спокойна? – спросила Катя.

– Я по глазам твоим вижу, по голосу твоему чувствую, что ты будешь искать встречи с ним. Обещай, что ты не станешь делать этого. Не надо. Ведь всё может полететь под откос. Подумай о детях, подумай о Серёже, в конце концов. Он же для тебя столько сделал. Он не заслуживает того, чтобы ты нанесла ему обиду.

– Я не собираюсь ничего предпринимать, – попыталась возразить Катя. – Я отчётливо представляю себе, каково будет Леночке и Димуле, если они узнают, что Серёжа не их отец. Это же трагедия.

– Хотелось бы верить, – сказала мама с сомнением. – Но меня волнует твоё состояние. И потом, хватит об отцовстве. Не всяк отец, кто участвовал в рождении и исчез, но всяк тот, кто воспитал. Может быть, надо было вам с Сережей завести и общих детей.

– Ты так думаешь? – переспросила Катя. – Но, если принять во внимание телегенез, если принять во внимание известные тебе Законы РИТА, то и наши совместные с Сережей дети, когда бы родились, были бы детьми Димы, поскольку генетическим отцом всего потомства женщины становится её первый мужчина.

– Но это не всегда случается.

– Всегда. Мне бабушка об этом много рассказывала. Изменить положение может только всепобеждающая любовь к другому человеку. Но я сохранила эту всепобеждающую любовь именно к Диме Теремрину, – уверенно заявила Катя. – Сердцу не укажешь, кого любить.

– Но сейчас речь не об этом. Сейчас речь о том, как сохранить в твоей семье всё по-прежнему, – сказала мама.

– Ты полагаешь, что это возможно?

– Да, безусловно, хотя бы, повторяю, ради детей.

– Дети уже взрослые… Ещё чуть-чуть, и вылетят из родительского гнезда, – вздохнув, сказала Катя. – А я, по-твоему, обречена на то, чтобы законсервироваться и никогда не узнать, что такое настоящая семья?

– Не гневи Бога, – с возмущением сказала Маргарита Владимировна. – Бабушка тебя не слышит. Уж она б тебе задала… Семья ей не нравится! Впрочем, не буду повторяться. Уже всё сказано. А семью ругать не надо. Плохо это может кончиться. Вспомни, что говорит по этому поводу бабушка.

Кстати, – вдруг как-то сразу переменилась мама. – Кстати, о бабушке. Припоминаю один случай. Вы с Сережей уже поженились. И вот однажды вечером, когда вы были в гостях, раздался телефонный звонок. Бабушка взяла трубку и стала кому-то пояснять, что тебя нет дома, а потом вдруг сказала: «Катя? Да, Катя вышла замуж. А разве вы не знаете? А кто говорит? Кто? Бывший одноклассник?». После этих её слов на другом конце провода повесили трубку. Я подошла и поинтересовалась, кто из твоих одноклассников звонил, а бабушка мне в ответ: «И никакой это не одноклассник. Это звонил он!». Я поинтересовалась: «Кто он?». «Неужели не понимаешь, – был ответ. – Он, Дима – отец её детей». «Но это же невозможно», – возразила я. «Возможно, невозможно, – проворчала бабушка. – Бог о том знает, что возможно, а что нет. Но это звонил он». Меня очень удивляло, что бабушка ещё до твоих родов всегда говорила во множественном числе: дети, внуки. И ты родила двойню.

– Почему же ты мне не сказала, мамочка?

– Не поверила. Да и поздно было что-то менять, ведь ты уже вышла замуж.

– Господи, ну почему же поздно? Мы и близки то с Серёжей до родов не были, – сказала Катя. – Но почему, почему мы не проверили информацию?

Разговор прервали Дима и Леночка. Они прибежали весёлые, радостные и улеглись на траве рядом с мамой и бабушкой. Дима и Алёна были в отличном настроении и сразу попытались втянуть в свои весёлые разговоры маму и бабушку. И вдруг Дима посерьёзнел и сказал то, о чём, по-видимому, задумывался вот уже несколько дней.

– Бабуля и мамуля, всё никак не могу решить для себя один вопрос: правильный ли выбор делаю?

– Ты о чём, сыночек? – спросила мама с особой теплотой.

– Володя Митяев и Серёжа Гостомыслов подбивают меня в общевойсковое командное идти, да и отец советует, но иногда мне кажется, что другое у меня призвание, совсем другое.

– И какое же? – поинтересовалась бабушка.

– Журналистика, – ответила за брата Алёна. – Замучил меня уже этими разговорами. Выступал там у них один из выпускников, вот Дима наслушался и загорелся стать журналистом, военным, разумеется, журналистом.

– Приезжал к нам полковник Теремрин, – пояснил Дима и, вопросительно посмотрев на Екатерину Владимировну, спросил: – Ты что, мамуля, так встрепенулась? Что-нибудь читала из его очерков? А, может, рассказы читала? Говорят, что у него прекрасные рассказы о любви.