Марьяна Иванова - В чём дело, Полли?

– Проверяете мою работу, миссис Беккер?

– В чём дело, Полли? Ты испачкала ковёр.

– Правда? Где? Ох… я не специально…

– Это пустяки, я сама уберу.

К моему удивлению, и чуть-чуть к разочарованию, женщина отнеслась к моему маленькому бунту очень спокойно, словно ничего другого она от меня и не ожидала. После этого мне стало даже немного стыдно за своё ребячество.

– Я принесла в твою комнату новое платье – переоденься.

– Хорошо, только закончу с Мишелем.

– О чём ты? – вытянулась она.

Я тоже вытянулась и кивнула на портрет.

– Сходство поразительное, я знаю, но это не Мишель, – едва не рассмеялась она.

Я не поверила ей, но ещё раз всмотрелась в изображённое лицо. Возможно, человек на портрете был чуть старше, точно не носил очки и у него не было шрама над левым глазом, но в остальном…

– Это основатель дома. Полли, могу я дать дружеский совет? – Миссис Беккер подошла ко мне очень близко и мягко положила руку на плечо.

Я насторожилась, но всё же кивнула. Тогда она продолжила:

– Постарайся проявлять чуть больше такта. Сейчас ты находишься в чужом доме, в чуждой для тебя обстановке. Уважай это. – Её тон был спокойным, но очень настойчивым.

– Простите, я и правда проспала случайно. И падать с лестницы я тоже не хотела.

– Мы не ведём речь об этом. Я лишь хочу предупредить, если ты будешь специально нарушать правила этого места, рано или поздно нарвёшься на большие неприятности.

– Да я же только приехала, какие нарушения?

– Неприятности. Ты поняла меня? – строго повторила она. – Хорошего дня.

Женщина привередливо осмотрела свои идеально начищенные лакированные туфли и, не найдя ни одного изъяна, спустилась в вестибюль, не став дожидаться моего ответа. Нарушения… Она раскусила меня? Лихо, миссис Беккер, лихо. Вот только я тоже легко читаю всё, что у вас на уме.

Я проглотила последний крекер и вернулась в свою комнату. На спинке кровати аккуратно висело новое платье и чулки. Это было не единственное свидетельство визита миссис Беккер. Она также вернула на стол салфетку, которой я накрыла зеркало, взбила подушку и закрыла окно, которое я открыла перед уходом, чтобы проветрить комнату. Даже если она знала бы с какой ревностью я отношусь к личному пространству, что с того? Её долг следить за порядком и плевать, что у меня теперь чувство, будто кто-то покопался в моём белье.

Я распахнула окно и уселась на подоконник. В комнату сразу ворвался свежий аромат цветов и хвои. Солнце сияло, но не грело – ветерок был прохладным. А может, его лучи попросту не доставали до этого места? Деревья обступали пансионат со всех сторон. Они были молчаливыми и могущественными покровителями старого особняка, защищая его от нежелательных взглядов и шума. От солнца – тоже.

С задней стороны пансионата не было забора. За клумбами и зарослями ежевики сразу начинался лес. Беседка была обвита плющом и облюблена птицами. Особое внимание привлекала каменная скамейка, спрятанная под тенью тисового дерева. Она стояла на границе двора и леса и смотрела в самую чащу. Должно быть, тот, кто расположил её таким образом, любил уединяться там. Уединяться в и без того самом одиноком месте на планете? Ох…

В дверях появилась лохматая голова Питера и сообщила, что перед обедом мне ещё предстоит накрыть стол для Мишеля и его громкоголосых дам. Я переоделась в новое платье и спустилась вниз.

– Они попросили только пудинг и чай, – пояснила Аня, вручая разнос с десертом и тремя чайными парами. – Аккуратно составь это на стол в беседке и возвращайся.

С кухни пахло запечённым картофелем и рыбой. Рыбу не люблю, но пахло вкусно. Поэтому я решила поскорее со всем закончить и присоединиться к остальным, пока миссис Беккер снова не решила поморить меня голодом.

Я долго рассматривала сад из окна своей комнаты, но вышла сюда впервые. Снизу он вызывает совсем другие ощущения. Если в комнате, смотря на вросшую в небо ограду из деревьев, я чувствовала себя в ловушке, то здесь напротив – под защитой. Цветочный аромат дурманил, а дом не возвышался безликим зловещим силуэтом – со двора особняк почти до самой крыши оплетали кудрявые лианы. Поэтому холодная стена казалась пушистой и приветливой.

За столом в беседке сидела Линда. Она курила через мундштук, задумчиво рассматривая свою ладонь. Женщина крутила её в разные стороны, подносила то ближе к лицу, то отставляла, чтобы получше разглядеть на солнце. Я, кроме ужасно кричащего маникюра, в её руке ничего необычного не находила. А вот она словно не узнавала её. Я ожидала, что, увидев меня, она смутится и прекратит. Но она даже не подумала. Линда с интересом окинула меня взглядом и поднесла ладонь к моему носу.