Инесса Давыдова - Тринити

– Не уверен, что отвечу, но валяй.

– Тебе приходилось спать с некрасивыми женщинами? – она краснеет. – Мне всегда хотелось знать, что чувствуют мужчины, когда спят с девушкой, которая не соответствует его стандартам красоты.

Это она о себе, что ли? Так Алекс считает себя некрасивой!

– Это зависит от самого мужчины и от обстоятельств. В конце концов понятие красоты у каждого разное.

– А что чувствовал ты?

– Я? – пожимаю плечами. – Если девушка не фонтан, но в ней есть какие-то привлекательные части тела или лица, я концентрируюсь на них. Если страшна, как атомная война, но фигура не подкачала, использую определенные позы. А если и фигура подкачала, тогда секс переносится на ночное время.

– То есть ты никем не брезгуешь?

Красиво развела. Я усмехаюсь, смотрю на себя в зеркало и поправляю причесон. Алекс как-то странно на меня смотрит, будто говорит с психом, и решает закрыть тему.

Какое-то время в машине стоит тишина, нарушаемая только шумом ветра и гулом колес, а потом она спрашивает:

– А там, куда мы едем, есть телефон?

– Никакой связи с внешним миром.

– Но мне нужен телефон, – упрямо заявляет она, – хотя бы раз в неделю.

– Зачем?

– Чтобы быть на связи с директором хеджевого фонда.

– Зачем? – уже более нетерпеливо спрашиваю я, борясь с подступающим раздражением, и сильнее вцепляюсь в руль.

– Ну… я как бы… – Алекс опускает голову, будто в чем-то провинилась, и добавляет уже тише, – руковожу этим фондом.

– Что?! – я аж подпрыгиваю.

Вот он, Ящик Пандоры! Так и знал, что моя подопечная еще преподнесет мне сюрприз.

– Руководишь?! Как это?! То есть в последний год ты не только работала на инвестиционный фонд Вернера?!

– Еще у меня защита докторской диссертации через месяц.

– С ума сошла?! Что еще за диссер-р-ртация, – от возмущения я начинаю заикаться. – Алекс! Я же просил тебя еще в первую неделю рассказать обо всем, но ты…

Готов ее треснуть. Ей-богу, она меня достала! Замахиваюсь, но в последний момент бью кулаком по торпедо. Алекс съеживается и забивается в угол между спинкой сиденья и дверью.

– Пеняй на себя! – ору я. – Накрылась твоя диссертация! Никакого фонда! Все! Хана́!

Сворачиваю на стоянку для дальнобойщиков у лесополосы, бью по тормозам и выскакиваю из машины. Не хочу накидываться на нее, но бессонная ночка не придает мне ни сил, ни терпения.

Вместо того, чтобы дать мне остыть, Алекс выскакивает из машины вслед за мной и с виноватым видом пытается оправдаться:

– Руслан, я же не знала, что мы уедем из Москвы. Предположить даже такое не могла. Если ты считаешь, что ехать на защиту диссертации опасно, ну и фиг с ней, я не поеду. А по поводу фонда – я думала, ты знал.

– Откуда мне знать?! Я что, телепат?!

– От Павла, – пожимает она плечами, – я просила его организовать для меня безопасное соединение, чтобы никто не смог вычислить, откуда я веду трансляцию, и он сделал так, что IP-адрес перемещался от города к городу.

Я дар речи потерял. Пашка? Пень лесной! Я устрою ему показательную кастрацию!

– Алекс, после брифинга мы договорились, что ты говоришь мне, а я решаю проблемы! Группой управляю я! Почему ты все время действуешь у меня за спиной и постоянно что-то скрываешь?!

Я верещу, как свинья на бойне. Понимаю, что нужно сдерживаться, эмоции в решении вопросов не помогут, но когда дело касается Алекс, то я бессилен. Наконец я это признал!

– Потому что информации много. Я тебя об этом предупредила. Ты знаешь мое состояние…

– Не списывай все на травмированную психику! Скажи прямо! Ты мне не доверяешь?

– Я доверю тебе в вопросах безопасности.

– Тогда почему опять скрыла факты о своей жизни?!

В ярости пинаю колесо, не могу успокоиться. Сотрясаю руками воздух, как ветряная мельница перед Дон Кихотом. Эта коза бестолковая достала меня выше крыши.

– Я ищу утечку, ищу норы, через которые могут пролезть твои недруги, а ты умалчиваешь о постоянных контактах.

– С профессором на кафедре я не общалась после того, как ушла в отпуск. А с Самуилом, директором фонда, я организовала безопасную связь.

Она закусывает губу, переминается с ноги на ногу. Я понимаю, что уже ничего не изменить, бесполезно зацикливаться на разборках. Алекс неисправима. Когда кажется, что она окончательно раскрылась и начала мне доверять, вылезает нечто, из-за чего я в спешном порядке вношу поправки в план.

– Алекс, так больше не может продолжаться, – я роняю руки, будто больше их не чувствую. – Ты словно меня не слышишь.