Светлана Кацель - Женщина с Черешневой улицы

Девушка подошла к шкафу и начала прямо с вешалками вынимать свои наряды, торопливо бросая их на кровать. После последовала примерка разных юбок, платьев, кофточек… Сошлись на том, что удобнее идти в джинсах и футболке.

С горем пополам разобравшись с нарядом на свидание для соседки, Фёкла вернулась к себе домой и горько заплакала.

Плакала вовсе не потому, что молодость прошла, нет, она и сейчас выглядела еще очень даже свежо и молодо. Да в её годы так мечтали бы выглядеть многие сверстницы! Грустно стало от того, что не стала мамой. А ведь могла бы сейчас иметь такую дочь, как Алла. Всегда хотела девочку. Но жизнь изменила все планы. Замуж вышла, еще будучи студенткой института, на третьем курсе, за местного парня, который был старше её на четыре года.

Какое-то время им пришлось пожить с его родителями. Они вроде бы и были людьми простыми, но их скупость всё же брала верх над приличиями.

В одной из комнат всегда стояла на столе красивая ваза с конфетами, но брать разрешалось строго только одну в день, и не важно какую ты хочешь: шоколадную или карамельку. Все заработанные за месяц деньги нужно было отдавать родителям мужа, включая стипендию.

Павел, так звали мужа, работал водителем на рейсовом автобусе и зарабатывал достаточно, исправно отдавая деньги, но при всём этом никогда не упускал возможности какую-то часть зарплаты оставлять себе. Вскоре им такая жизнь пришлась не по душе, и они переехали в уютную квартирку на Черешневой улице, с небольшим, но красивым и ухоженным двориком. Посреди него рос каштан, создавая вокруг себя большую и приятную тень, так необходимую в жаркую пору. За белыми бордюрчиками виднелись яркие, красивые цветочные клумбы.

Первое время Фёкла с мужем снимали эту квартиру, но через какое-то время смогли её выкупить и жили уже как полноценные хозяева. Квартира находилась недалеко от центрального рынка, в доме из белого кирпича, построенном в прошлом веке приезжими купцами для хранения овощей, поэтому комнаты в квартире были с высокими потолками и толстыми стенами, чтобы товар мог долго храниться и не портиться. Рядом находился местный краеведческий музей, в прошлом роскошный особняк богатого купца Ивана Черникова, с широкими балконами, украшенными на фасаде лепкой и барельефами. Поговаривали, что даже приближённые к семье Романовых останавливалась там по дороге на морское побережье.

После окончания института Фёкла решила по специальности не работать. Устроилась в фотоателье в двух шагах от их дома. Толк в этом она знала, потому что с детства была очень наблюдательной девочкой и фотографировала фотоаппаратом «Зенит-19», подаренным родителями, всё, что её окружает: в ясные дни – бледно-голубое небо с медленно плывущими белыми облаками, похожими на больших плавающих птиц; или грозовое, свинцового цвета – перед ливнем, нависшее так низко над землёй, что, казалось, вот-вот обрушится на всё живое. Иногда делала снимки насекомых, которые копошились в бутонах распускающихся соцветий фруктовых деревьев; бабочек, порхающих над оранжевыми цветками бархатцев и календулы. Но людей Фёкла фотографировала не часто, да и то, только когда попросят. Первое время были трудности на работе.

– Ты что, людей не снимала? – возмущался её напарник, заведующий этого ателье, мужчина лет шестидесяти, Иван Савельевич.

– Очень редко. Иногда одноклассников или знакомых, – смущённо отвечала ему девушка.

– Почему?

– Потому что я считаю, что без позволения самих же людей фотографировать не имею права, это всё равно что нагло влезать в чужую личную жизнь. И это моя позиция!

– Странная ты Фёкла. Ну тогда бери и учись это делать, время пока есть.

Она училась, и вскоре не на шутку увлеклась этим творческим процессом.

На самом же деле фотографировать человека не так-то и просто. Каждый имеет свои особенности пропорции тела, у одного – ухо ниже и больше другого; глаз тоже один больше, другой меньше; и брови тоже у всех разные, и нос, и рот.

Ну, а что самым сложным оказалось в этом непростом деле – это поймать нужную эмоцию человека, прочувствовать её в данную секунду и затем с точностью воспроизвести на фотокарточке. В общем, нюансов тут хватает, это правда. Мы, смотрясь в зеркало каждый день, привыкаем к своему отражению, а на фотографии видим себя так, как видят нас другие.

Фёкле её работа очень нравилась. Через три года Иван Савельевич ушёл на пенсию, а на его место пришла женщина лет пятидесяти, худощавая, с горбом на спине и париком на голове, Маргарита Александровна.