Мари Усевич - Голос 1

– Что? Зачем это? – насторожилась девушка, в глубине души опасавшаяся его наклонностей и слабостей, которые так четко писывала Мила.

– Вроде что–то упоминал об интеллекте в глазах… – будто оправдываясь, промямлила Кристина, нелепо растягивая губы.

– Нет! Никаких бумажных носителей!

– Тогда покажу ему нашу совместную фотку в Инстаграме, хорошо? Совсем инкогнито остаться по любому не получится! Мы же не в семнадцатом веке!

Виктория понимала, что если он захочет и дальше сотрудничать, то на встречи придется ходить уже ей самой. Лишь бы только преподаватель остался доволен работой!

– Показывай, – обреченно выдохнула Виктория, чувствуя, как волосы шевелятся даже там, где их нет. – Но не раньше, чем он заплатит, хорошо? Обещаешь?

Кристина довольно улыбнулась на все тридцать два и убежала в клуб отдавать доклад Пирсу, который назначил срок в неделю. Прошло всего четыре дня, но Виктория не хотела больше ничего добавлять или корректировать.

Кристина вновь сморщила свой носик, как только переступила порог клуба и почувствовала густой запах дыма от сигарет. Здесь вроде обычно не курят, но вероятно сегодня тусят представители золотой молодежи, которым все можно, потому как они платят баснословные деньги за вход, не говоря о напитках. Кто пьет, кто танцует. Они с девчонками раньше любили сюда ходить из–за отборной музыки и клевого диджея. В свете лазерных огней и под хорошую музыку легко забыться и раствориться в атмосфере беззаботной радости от очередного легкого вечера в компании отвязных однокурсников. Но после того, как Кристина познакомилась с Джоном, ее интерес к подобным вылазкам заметно снизился, а после последнего прихода сюда и встречи с самим хозяином клуба, желание упало до нуля. Прискорбнее всего то, что всегда есть то самое НО – нужда в деньгах, которые для них может заработать только Виктория, прибегая к помощи посредника в ее лице.

– Босс ждет. За мной, – проскрежетало у уха Кристины, как только она вошла в здание. Без сомнения, ее ждали и вся охрана выштудирована узнавать девушку даже по походке.

Выбор одежды на сегодня для похода в это злачное место был не велик. Что–то скучное, темное и закрытое. Обычный джинсовый комбинезон в ее гардеробе оказался кстати, хотя она его приобретала для вылазки на природу, а не для похода в ночные клубы.

– Девочка, ты помнишь мои условия? – раздалось из темного угла закрытой матовым стеклом вип–зоны, где находился сам хозяин.

Девушка завернула за угол и увидела Пирса, собственной персоной полулежащего на кожаном диване. Картайзер будто ждал ее, уединившись в этом темном углу и совмещая курение кальяна с назойливыми мыслями о своем будущем, которое в редких случаях от кого–то зависит. Сейчас оно частично в новых руках, потому что прежние он на эмоциях отрезал. Так считал он. А Картер – по–своему. Оба погорячились, соперничая в мелочах. Отрезал, а теперь пришить пытается другие руки, покладистые, но не исключает возможности, что трансплантация провалится и придется в кротчайшие сроки возвращать прежние. Гордостью поступаться ему еще не приходилось, поэтому он надеялся, что и не придется.

Сконцентрироваться на Кристине пришлось с некоторой неохотой. Эта малышка не выглядела способной, и, вероятнее всего, имела такую же посредственную подругу, доверившись которой можно распрощаться со своей репутацией. Все как–то шло под откос. Ему ничего не стоило найти писаку из преподавательского состава другого ВУЗа, но связи профессуры между собой имели сеть не менее глобальную, чем всемирная паутина. Да и отец не самый глупый человек. Кто–нибудь из знакомых обязательно доложит, что его отпрыск на самом деле дурит ему голову и лишь делает вид, что срывает звезды на небосклоне знаний. Пирс и сам понимал, что нужно выкладываться по полной, но для себя давно решил, что развитие клуба для него стоит на ступень выше, чем наличие ненужного мусора в голове, который вряд ли когда пригодится ему по жизни. Но амбициозность в натуре диктовала свои условия. Красный диплом об окончании ВУЗа нужен был в том числе и для поднятия в отцовских глазах своего авторитета. Также Пирс считал, что все равно за финишем в обучении ничего глобального не стоит. Преподавать, как и изобретать что–то он не собирался, поэтому не было смысла лезть из кожи вон. Единственное, что его действительно напрягало – пониженная самооценка в те минуты, когда он пытался разобраться в написанной Картером работе и не мог до конца понять смысл текста, считая этот момент ловушкой от автора. Но после выслушивания хвалебных од со стороны научного руководителя, остывал, считая свои надуманные мысли какой–то манией, от которой необходимо излечиться. Навязчивые мысли все чаще посещали его, и забыться на время получалось лишь при помощи других патологических увлеченностей. Такой страстью для него была его грязная интимная игра с одной из подружек в его святая святых – зеркальной комнате, которую он однажды увидел в подвале здания, которое выбирал для открытия своего ночного клуба. Не понимая предназначения этой комнаты, он по наитию доработал ее в колыбель своих желаний. Это тайное помещение с комнатой для видеозаписей выглядело шикарно только для него, а для посвященных в это таинство – несколько пугающе. Охрана косилась. Новые партнерши не всегда соглашались на сексуальные эксперименты, а Пирс все равно находил тех, кому игры приходились по вкусу. Временами он и сам считал, что нездоровые наклонности нужно лечить, но, с другой стороны, если действо нравится обоим, то в этом нет ничего предосудительного.