Дарья Кузнецова: Модус вивенди

Насколько же должно было ранить при таком обостренном восприятии отношение графини? За пять минут общения она парой фраз разозлила меня так, как не сумел сам Ветров при всем старании. А каково ему было найти подобное существо в любимой женщине, казавшейся ангелом?

Теперь мне было кристально ясно, что имел в виду Игорь, когда говорил: «От меня осталось слишком мало». И было до холодка по спине страшно. Причем не столько обидеть или задеть неосторожным словом сейчас – сейчас было вполне в наших силах разобраться с любым недопониманием и найти общий язык без трагичных последствий, – сколько представить, как все могло повернуться. Если бы я не… ответила ему взаимностью?

Впрочем, нет, тогда об этом не шло и речи. Как ни гадко это звучит, скорее, просто позволила себя любить. Целовать, защищать, заботиться. А сама…

Я не могла сейчас твердо и уверенно сказать «люблю», но точно знала самое главное: непременно смогу полюбить. Наверное, уже близка к этому, нужно только немного привыкнуть, уложить в голове все новости. И любить смогу. Даже, наверное, очень долго: может, не до самой смерти, но не один год. Его ревность, его болезненная привязанность, его… одержимость не вызывали отторжения и совершенно не пугали. Я жила слишком замкнуто и одиноко, чтобы подобное отношение мужчины могло задушить и существенно ограничить. Основные мои контакты с окружающим миром происходили на службе и на вот таких светских мероприятиях. Последние требовали только факта присутствия, а единственное удовольствие мне здесь доставляли только танцы. И, честно говоря, я была не против танцевать только с Ветровым. Зачем мне кто-то другой, если с Одержимым гораздо легче и уютней, чем с этим гипотетическим кем-то?

Сложнее всего дело обстояло с работой, но мне почему-то казалось, что этот вопрос удастся решить безболезненно. Пока еще я не знала, как именно, но чувствовала по этому поводу странное спокойствие.

А разделенное на двоих одиночество, судя по тому, что я уже успела увидеть, представлялось очень приятной формой существования. И я сильно сомневалась, что когда-нибудь изменю это мнение.

– Игорь, давай прервемся? – через несколько танцев взмолилась я. Удовольствие удовольствием, но ноги уже не держали.

– Устала? – понимающе уточнил он. – Пойдем, присядешь. Может быть, тебя донести? – с легкой иронией, но явно на полном серьезе предложил Одержимый.

– Не будем еще сильнее эпатировать публику, – мягко возразила я, хотя соблазн был велик.

Мы добрались до выхода в соседнюю комнату, точнее, небольшую залу для отдыха, оказавшуюся первой из длинной анфилады. Здесь было почти тихо, в воздухе висел лишь легкий невнятный гул: несмотря на то что людей было много, желающие могли отгородить свои «ячейки» звуконепроницаемыми полями, а в некоторых местах – и вовсе непрозрачными экранами, и таких желающих хватало.

– Очень хочется пить, – пожаловалась я. – Давай…

– Сейчас ты присядешь – принесу, – отмахнулся Одержимый.

– И ты вот так оставишь меня одну? – насмешливо уточнила я.

– Один раз оставил, больше не повторится, – весело фыркнул он. – Нет, я сдам тебя под опеку надежным людям.

– Такие существуют? – искренне удивилась я.

– Нет предела совершенству, но эти лучше прочих. К тому же я не вполне уверен, что придется куда-то идти, – отозвался он. А потом я догадалась оглядеться и сообразила, куда именно мы идем.

– Мне кажется, я чего-то о тебе не знаю. Хотя цесаревич и утверждал, что к императорской фамилии ты не имеешь никакого отношения, я начинаю в этом сомневаться, – поделилась я.

– Вета, я несколько лет был его тенью. Наверное, у нас сохранились неплохие отношения, логично? – рассмеялся Ветров.

– Логично, но в таком случае ты вполне мог извиниться за досрочный уход и дистанционно, – возразила я.

– Мог, – неожиданно легко сознался он. – Но зачем?

– Игорь, ты… – начала я возмущенно, но осеклась, потому что мы как раз вошли в зону действия звуконепроницаемого полога, и пришлось поспешно изображать вежливую улыбку. Это Одержимый присутствующих, как выяснилось, знал хорошо и мог позволить себе определенные вольности, а я в подобных верхах оказывалась нечасто и ненадолго.

Дальний угол залы был обособлен от остальных. Пусть никаких зримых преград, вроде ширм или даже голографических стен, не было, но разделение пространства обеспечивала расстановка мебели, в основном изящных кресел и кушеток. На которых сейчас отдыхали, ведя неспешную беседу, наверное, самые влиятельные люди из присутствующих на приеме, кое с кем из которых мне уже довелось здесь пообщаться.