Наталья Белоненко - Полярное Сияние

и все же… остаться с ним наедине – было странным вызовом выдержке.

Людмила не боялась его – он не казался агрессивным, непредсказуемым, или презрительно-неприступным. Даже напротив – сдержанно любезен всегда и со всеми, образцово чуть прохладно приветлив со своим этим щенячим серьезным взглядом. И потому Людмила не могла понять, почему сторонилась его.

Нет, не из-за уголовности. О страшном он бы не рассказывал абы-кому направо и налево. И за серьезное его б действительно посадили, если взяли и он сам не отрицал вины, как рассказывает. А раз отпустили, значит преувеличивает. Ну и действительно, прятаться в телевизоре?

Нет…

Может, так срабатывает феномен непознанности? Изменчивости впечатления – по возрасту, общительности… Открытости… Он казался ей каким-то эксклюзивным существом, лабораторным образцом, к которому нет доступа без специальных разрешений, научных степеней и стерильных перчаток.

Или инопланетянином. Опасным своими действиями? Нет. Разрушительным для ее понимания мира —

да. несомненно. Словом, она старалась наблюдать за ним, словно за стеклом. Не приближаться, соблюдать безопасное расстояние.

И тут она увидела, как знакомая фигура, которую ни с кем не спутать, удаляется к пирсу.

Эта фигура приманивала всех вокруг магнитом. А его приманивало море. Всегда. Стихия, которая испугает любого, сокрушительная в своих масштабах, принимала его как своего. Его ловкость была соразмерным ответом любой мощи любой стихии.

Внезапно она пошла за ним.

Ну как внезапно… Вспомнила его обещание поговорить. Странным образом она еще не осознавала, но уже следовала тому, что верит ему. Безоглядно.

– Валера!

Он обернулся на отклик несколько удивленно. Он явно хотел уединиться,

но ее появление не вызвало у него отрицания. Он в принципе не склонен к раздражению или каким-то формам протеста, агрессии, даже скрытой. Не к их проявлениям, а в принципе, к таким эмоциям. Скорей наоборот. Спокойный словно Будда, он смотрел в Небо или в море, и черпал оттуда ясность и силу, недоступную многим. Может, этого люди и хотели от него? Соприкоснуться через него с Природой, к которой у него – прямой открытый доступ?

– Людмила Петровна. – он быстро принял компанию как данность. Его «ни да ни нет» в эмоциях открывало доступы и ни к чему не обязывало.

Он в полоборота бережно дождался, пока она приблизится. Потом шагнул параллельно, синхронизируя шорох моря и дыхания. Она поймала ритм шагов, глядя на свои элегантные бежевые шлепанцы с цветочками рядом с его кислотно яркими кроссовками,

и осознала, что находиться с ним рядом приятно даже когда на тебя не действует сокрушительность, экзальтированность его топовой внешности.

А в ней ли дело? Сколько всего надето, навешано и выкрашено им согласно своим видениям и ощущениям себя, чтоб стать таким «фирменным образцом»? Ей вдруг захотелось увидеть его детское фото. Без «апгрейда». Может, кто-то другой с его лицом, но другим содержанием и характером, остался бы инженером КИПа на заводе, как его папа?

Он не выжидал и не торопил. Оба знали, что будет, и искали к этому максимально безопасные и аккуратные пути. Она знала, что он не заговорит первым.

– Можно…? – натужно начала она. Он поймал взгляд, и «подхватил» ее вступление спокойным кивком в своей внимательностью. Тут только она обнаружила, что он часто так делает в разговоре, со многими. Позволяет.

Он покивал то ли ей, то ли волнам. И она осмелела.

– Скажи, а Лёшка – он как ты? Ну в смысле… Он может… встречаться с девушками?

Ей было до сих пор недоступно, как пара может отпускать кого-то «в измену», и спокойно относиться к этому. Впрочем, ей многое тут было недоступно, но речь сейчас была о другом: может ли она надеяться на понятную всем семью у сына. На внуков. Ничего, она подождет, лишь бы только обрести надежду.

Парень глянул в сторону, взвешивая ответ. И отрицательно покачал головой.

– Нет. Он нет.

– Ты уверен?

– Я приводил ему своих подруг…

Земля пошатнулась, но устояла.

– Как это случилось, почему так? – прорвало ее.

Он же обещал. Он помнил об этом.

– Он рассказывал… – да, она не ошиблась в его готовности пойти на максимальную откровенность, взять на себя эту ответственность, расценив, что она – именно она – может об этом знать все… – Лет в 11-13 его при других детях отчитал кто-то взрослый. За спонтанную эрекцию. Да, у мальчиков такое бывает. И раньше бывает. Словом, жестко обратили внимание, пристыдили.