Александра Турлякова - На свои круги

Эрвин смотрел ей в лицо, пытаясь увидеть признаки лжи, но женщина спокойно выдержала его взгляд.

– Я никому ничего не скажу, если что, вы – мой кузен издалека. Хорошо?

– Помни, что твои дети у меня. Иди.

Она ушла. Эрвин оглянулся на мальчиков. В таком возрасте они уже остались без отца, впрочем, и сам он рано остался без матери. Сейчас он и сам себе удивлялся, откуда такой тон, такая угроза во всём? Он никогда ещё не позволял себе такого – угрожать оружием женщине и детям! Но и раньше ему самому не грозила такая опасность. И зачем только вылез вперёд, зачем дал ему понять, что остался жив? Сейчас дядя Вольф землю будет рогом рыть, чтобы найти его. Это же какая угроза для него – живой племянник, уже похороненный в фамильном склепе графов Гавард. После такого спать спокойно он точно не будет.

Эрвин думал, а сам рассматривал маленьких сыновей ткача. Симпатичные светловолосые братья сидели смирно и настороженно наблюдали за ним. Интересно, что мама сказала им такого, что они даже дышать боялись? Хорошо припугнула, ничего не скажешь. Как два совёнка из дупла смотрят на него.

– Есть хотите? У меня есть сыр и хлеб. – Эрвин достал из-за пазухи тряпичные свёртки, положил на стол. – Давайте нож. Есть у вас что попить?

Сел на скамейку у стола. Старший из мальчишек поднялся первым, принёс нож, тарелку, кувшин с холодным молоком. А скоро и младший брат присоединился.

– Где ваш папа? – спросил, будто между прочим, Эрвин, надеясь, что кто-то из мальчишек по детской непосредственности проболтается и выдаст ложь матери.

– Он умер, Господь забрал к себе его душу. – Старший из сыновей был посмелее, он ответил Эрвину, а младший, услышав о Боге, перекрестился. – Мы остались с мамой…

Эрвин кивнул, отламывая хлеб от большого куска.

– У вас хорошая мама, она вас любит.

Мальчишки дружно кивнули светлыми головами, уплетая свежий хлеб с сыром, запивали молоком из глиняных кружек.

Так их и застала вернувшаяся мать, немного растерялась от увиденного, уж она-то не ожидала увидеть всех за столом. Прошла и села рядом с детьми на скамью, и младший прильнул к матери, стараясь поймать прикосновение тёплой ладони. Жена ткача прятала растерянный взгляд, боялась глядеть на Эрвина, шепнула:

– Что же вы такое натворили? Вас ищут по домам и лавкам… Вооружённые люди стучатся во все двери. – Дрожащими пальцами она гладила сына по голове и смотрела на Эрвина с тревогой.

– Сюда заходили? – насторожился, стискивая зубы.

– Только что…

– И?

– Я сказала, что ничего не знаю и никого не видела. Но они вряд ли успокоятся быстро. Вам опасно уходить. Может быть, даже сегодня и завтра. Я не знаю… – Она бессильно опустила голову, рука её в отчаянии обняла младшего из сыновей. – Кто вы? Что сотворили? Господи, помоги нам…

Эрвин медленно вдохнул и ответил глухо:

– Я не убийца и не преступник. – Женщина вскинула голову и вопросительно глянула на него с немым вопросом: «Почему тогда?» Эрвин продолжил: – Если я останусь жив и смогу выступить на суде, один человек лишится титула, земель и власти, может быть, даже жизни. Меня поэтому ищут…

Женщина недоверчиво нахмурилась, не веря его словам, шепнула:

– Такого не бывает.

– Бывает. Ещё как бывает. Если поймают, меня убьют, я не доживу до суда. Поверь мне, этому человеку есть что терять. Меня уже пытались убить однажды…

Она закусила губу и перевела взгляд на горлышко кувшина. В её жизни, простой и понятной, всё, что рассказывал сейчас этот человек, казалось невероятным. Но, если это всё так, этот незнакомец не убийца, его не стоит бояться. Но он может много стоить в глазах тех, кто его ищет… Эта мысль пришла ей в голову неожиданно и заставила вздрогнуть всем телом. Это могут быть хорошие деньги, она сможет вырастить сыновей и сохранить лавку…

Она быстро глянула ему в лицо. Спросила резко:

– Сколько готов будет заплатить этот человек за вашу голову? Титул, земли, власть…

Эрвин почувствовал, как брови его сами собой поднялись вверх в безмерном удивлении от услышанного. Он еле-еле совладал с собой.

– Ты угрожаешь мне? Ты готова продать меня?

Она растерянно захлопала ресницами, начала оправдываться:

– Вы же видите, как я живу! Мои дети… моя лавка… Я… – Но Эрвин не дал ей договорить, резким движением схватив на столе нож, рывком одним махом воткнул его в столешницу, так жёстко и с такой силой, что жена умершего ткача отшатнулась назад, и мальчишки прянули к матери, ища её защиты.