Ирина Денисова - Расплата за любовь

– Мама, я сама! Не надо мне помогать! Я уже большая!

Одевшись и обувшись в ботиночки, она взяла маму за руку, как будто бы взрослая здесь она, а не мама, и они вышли из дверей детского садика и направились к калитке.

Аня любила ходить по знакомой дороге, ведущей к дому.

На улице все мужчины сворачивали головы, когда мама с дочкой проходили мимо них. Мама, действительно похожая на французскую актрису, белокурая и с высокой грудью, давно привыкла к всеобщему интересу и не удостаивала мужчин даже взглядом.

Она всегда ходила с высокой стильной прической и в туфлях на высоком десятисантиметровом каблуке.

Прогулявшись по улице, они подошли к подъезду своего обычного пятиэтажного панельного дома, ничем не выделяющегося из ряда таких же серых одинаковых домов в их районе.

– Мама, давай покатаемся на качелях! – попросила Аня, когда они поравнялись с детской площадкой.

– Конечно, покатаемся! – сказала мама, тепло улыбнувшись дочке.

Она ни в чем не могла отказать дочери, старалась выполнять любое ее желание. Анечка была самым большим ее сокровищем, долгожданным ребенком, родившимся от большой любви.

К слову сказать, дочь была совсем неприхотливой и совсем не избалованной. Она никогда не просила купить ей игрушку в магазине и ни разу не устроила детской истерики. Казалось, Анна родилась взрослой, правильной и рассудительной.

Даже в своем пышном розовом с оборочками платьице и с бантами на светлых пушистых волосах она казалась маме не девочкой, а умной и взрослой барышней.

Не обращая внимания на задравшуюся юбку, Анечка проворно забралась на высокое деревянное сиденье. Железные цепи старых дворовых качелей мерно раскачивались и скрипели, Аня смотрела на голубое небо и чувствовала абсолютное, ничем не омраченное, счастье.

– Мама, давай сильнее, я хочу выше, выше! Еще выше!

Мама смеялась, раскачивая старые качели. Она вдруг забеспокоилась и с опаской посмотрела вверх – цепи прочные, сорваться не должны.

– Анечка, ну зачем лишний раз испытывать судьбу? Я думала, ты у меня рассудительная, рисковать напрасно не любишь, – сказала она непонятно кому – то ли себе, то ли дочке.

Небо было безоблачным и ясным. Почувствовав пробудившуюся весну, на деревьях пели птицы, вся природа радовалась и ликовала. Неподалеку играли мальчишки в войнушку.

Увидев их из окна, во двор вышел папа, высокий, красивый, широкоплечий. Недавно он сбрил усы, ранее придававшие ему серьезный вид, и сейчас стал похож на влюбленного юнца с горящими глазами.

Он обнял и нежно поцеловал маму. Потом бережно снял с качелей Анечку и поставил на землю.

– Ну, что там в садике? Гуляли на улице? – спросил он.

В эту самую минуту папу окликнул один из мужиков, забивающих козла за большим деревянным столом.

– Андрей Алексеевич, давай с нами партейку. А то совсем от народа оторвался, все работаешь, да работаешь.

Мужики одновременно посмотрели в их сторону. Немного виновато и стараясь быть вежливым, папа ответил:

– Мужики, вы же знаете, на заводе так наруководишься, что дома хочется с семьей побыть. Извиняйте, в следующий раз обязательно составлю вам компанию. Выкрою вечерок в субботу.

Он повернулся к дочери. Аня начала взахлеб рассказывать о том, что они делали в садике, жалуясь попутно на надоедливых мальчиков.

– Папа, ко мне все время Андрюша с Виталиком пристают. Вот я сижу тихонько, играю, а им надо все время подойти и помешать мне!

– А ты им что говоришь? – с интересом спросил папа.

– А я им говорю: не мешайте мне, я делом занимаюсь!

– Правильно, дочка! Самое главное в нашей жизни – заниматься правильным делом, – усмехнулся папа.

Папа всегда с одобрением смотрел на нее и внимательно слушал. Ему было интересно все, что рассказывает дочка. Он часами готов выслушивать истории про Аниных кукол.

Шел 1988 год, жизнь советских граждан протекала мирно и спокойно, до глубоких потрясений было еще далеко. Все жили одинаково бедно и одинаково скромно. По традиции на Новый год делали оливье и селедку под шубой, покупали в дом румынскую стенку, чешский хрусталь и сервиз «Мадонна».

Говорили не «купить», а «достать». Люди покорно стояли в очередях в магазинах, чтобы «достать» ковер и люстру из богемского стекла.

Самым главным богатством были нужные связи и умение «достать» дефицит.

Ковры и люстры по наследству должны достаться подрастающим детям. Все эти вещи считались обязательными и необходимыми атрибутами достатка, жить полагалось так, чтобы все было «как у людей».