Александра Ронис - Время возвращать долги

На улице было темно, но тучи, отдав влагу, понемногу стали рассеиваться, обнажая луну. Вокруг стояла тишина, в которой отчетливо было слышно, как Рома-алкаш ведет с кем-то воображаемую беседу. Его шатало из стороны в стороны, и он, несмотря на то, что вроде бы быстро перебирал ногами, двигался на самом деле очень медленно. Два-три мелких шажка вперед и в сторону, один большой шаг назад, остановка, два-три шага вперед и снова назад. И две тени за ним двигались так же медленно с остановками.

Вот шатающаяся фигура остановилась, замерла, что-то пробубнила, и тут же послышалось характерное журчание.

– Мама дорогая, это надо же, – негромко и насмешливо произнес Крест, – бывший сотрудник полиции, а ссыт прямо на улице. А был в свое время такой гусь важный… – поглядев по сторонам и никого не заметив поблизости (они свернули на дорогу, ведущую в частный сектор, оттого и пустынную), Крест громко позвал: – Эй, синяк…

Алкаш не отреагировал, тогда Валет окликнул его по имени:

– Ромка, стой!

Тот обернулся и, покачиваясь, принялся вглядываться в темноту, пытаясь узнать голос.

– Муж-жики, м-мы з-знакомы? – спросил он заплетающимся голосом, хмурясь и напрягая зрение, но безуспешно.

– Что, не узнаешь?

Крест подошел ближе, и в нос ему снова ударил смрад.

– Ты кто? – Рома отчаянно пытался сфокусироваться на выросших перед ним фигурах.

– Ну, кто я? – Крест дал рассмотреть себя получше. – Кто?

– Ты… хор-роший ч-человек, – изрек наконец бывший мент, хлопая стеклянными глазами.

– А ты? Хороший человек?

– Я?… Не-ет… Я дерьмо!

– Согласен, – усмехнулся Крест, а вслед за ним и Валет. – Ты где живешь? В гости позовешь?

– Я живу… – Рома огляделся и, узнав в водивших вокруг него хоровод домах свой, ткнул пальцем в темную, с признаками запустения избушку (по-другому и не скажешь), – здес-сь. В гости… – он тянул слова, видимо, мыслительный процесс давался ему нелегко, – поз-зову, но… – он икнул, ударил себя в грудь, – муж-жики, жрать нечего… и выпить тоже…

– Ты точно здесь живешь? – уточнил на всякий случай Крест. Мало ли, вдруг Рома окончательно мозги пропил, а у него к нему разговор… – Не путаешь?

– Че я, с-свой дом не з-знаю, что ли? – оскорбился алкаш и махнул рукой в сторону избушки. – Вон он! Мой дом! З-заходи!

– Завтра зайду, – пообещал Крест и, показав Роме недопитую бутылку водки, спросил: – Хочешь?

Тот засиял, оживился, засветился счастьем в предвкушении.

– Лови тогда, – отвинтив крышку, Крест кинул бутылку так, что она, описав в воздухе круг, покатилась куда-то в кусты. Алкаш бросился за ней, как за великой драгоценностью, но запутался в ногах, споткнулся и, не удержав равновесие, рухнул с воплем.

– Свинья! – с отвращением бросил Крест и ухмыльнулся – вряд ли на дне бутылки что-то осталось.

При свете дня найти избушку Ромки-алкоголика оказалось проще простого. Это был крайний дом в небольшом переулке, после которого шел спуск к пруду, непонятно каким образом очутившийся в сердце города. Видимо, когда-то именно отсюда началась закладка городища, из которого потом разросся целый областной центр, а иначе как объяснить, что здесь среди кучи высотных домов затерялся частный сектор. Как его еще не снесли и не построили на его месте новомодный торговый дом или бизнес-центр?

Дверь была не заперта. Бывший мент громко храпел, раскинувшись на полу прямо посреди захламленной кухни. Загаженный пол, поломанная мебель, остатки еды на ободранном столе, целая галерея пустых бутылок и в руке у Ромы – вчерашний «подарок» Креста, измазанная землей бутылка из кабака.

– Достал, значит, – усмехнулся Крест и несильно пнул безвольное тело. – Але, подъем!

Безуспешно.

– Просыпаемся! – еще пара пинков, и хозяин дома зашевелился, заворочался, промычал что-то нечленораздельное и, с трудом приподняв чугунную голову, мутным взором огляделся. – Подъем-подъем! Давай!

Когда алкаш снова уронил голову и, по-видимому, собрался дрыхнуть и дальше, Крест откупорил принесенную бутылку и тонкой струйкой плеснул ему водки на лицо. Учуяв знакомый запах и желанный вкус, Рома тут же проснулся.

– Будешь? – Крест покачал перед его глазами бутылкой. – И жрачка есть, – показал и пакет с едой. – Вставай, а то уйду, – и, не дожидаясь ответа, пошел на свежий воздух. Находиться в вонючем доме было невыносимо.

Через некоторое время на улицу выполз и Рома. Вид у него был удручающий – заросшее щетиной одутловатое лицо землистого цвета, косматые, торчащие в разные стороны волосы, красные, воспаленные глаза. Он мелко дрожал всем телом, то ли от уличной прохлады, то ли от похмелья. Увидев Креста, протер глаза и спросил севшим, пропитым голосом: