Анна Фурсова - Счастье в мгновении. Часть 2

– Милана, ты так пялишься на него… – выпаливает, усмехаясь, Джуана, поправляя руками прическу.

– Застыла, как мумия, – поддакивает Кармелита, настраивая фокусировку в фотоаппарате для съемки.

– А больше всех разражалась смехом над «дедуськой», – звонким голосом хохочет подруга, прикрывая рот ладонью.

– Я…я… – Я пытаюсь подобрать и связать лишь одно слово, но бессмысленно. Зачарованная лицом и фигурой, я ловлю ртом воздух. Мои глаза с расширенными зрачками, словно вылезают из орбит, когда я обозреваю выступающего на сцене. Может, это работа моего воображения?

«Неужели передо мной – Джексон Моррис? Тот самый Джексон Моррис, друг моего детства?!» Я прокручиваю эту мысль снова и снова и не могу поверить в ее реальное существование.

Завершив речь, тень знакомого человека трясущимися руками оставляет микрофон на стойке и лихорадочно спускается по ступенькам, по-прежнему не отводя от меня взора, дабы не потерять в толпе. Мы держимся друг за друга глазами.

– Та-а-ак, – тянет Джуана, – Милана, ну что, как тебе этот «мужчинка»?.. Произвел впечатление? – глумится она, трогая ладонью меня за плечо, приводя в движение окаменевшее тело.

Я не подаю ни одного звука, вскидывая глазами на источник, заставивший опалить мой разум, огненным прикосновением, лишь одними глазами. Я сверлю его неестественным, умалишенным взглядом, в котором нет места тактичности. Этот ореол благородности совершенно не имеет ничего общего с тем юношей, которого я знала, и с которым мы были неразлучны с самого нашего рождения. В эту секунду он предстает передо мной мужчиной двадцати одного года, но с заметной щетиной на подбородке он выглядит гораздо старше. Он одет в тёмно-синий смокинг. Несколько верхних пуговиц его белоснежной рубашки расстёгнуты, что делает его убийственно сексуальным, рождая сладострастие, заставляющее неустанно смотреть в его сторону. На его левой руке издалека виднеются швейцарские часы, придающие его стильному образу чрезмерную официальность и деловитость. Все женские взгляды прикованы к нему.

«Нет, я не поддамся чарам. Нет».

Пожав руки ведущему благотворительного мероприятия, благодаря которому несколько минут назад наши жизненные дороги с Джексоном Моррисом сошлись, раскатистыми шагами он направляется в мою сторону. Фотографы с разных сторон создают снимки выступающих, образуя, напрягающее уши, щелканья камер. На пути его останавливает журналист для того, чтобы взять интервью.

– Извините, можем чуть позже? – доносится его торопящийся, раздробленный голос. – После мероприятия, я отвечу на все ваши вопросы, – перебирает настойчиво Джексон, ладонью убеждая интервьюера в своих словах. Журналист, улыбаясь, соглашается на его предложение и поддерживает общение со спонсорами благотворительного вечера.

С каждым его приближением в моих жилах застывает кровь. Ошарашенная, я сжимаю и разжимаю несколько раз пальцы на ногах, чтобы устранить онемение и вылезти из толпы присутствующих.

«Как будто иду к нему по звездному пути».

– Милана, через десять минут начнем съемку, – остановив меня, предупреждает Кармелита. – Мы решили провести съемку до окончания благотворительного мероприятия.

Внутри меня образуется возглас отчаяния.

«Нам всегда что-то мешало с Джексоном. Это неудивительный факт».

– Я лишь разрешу один вопрос и немедленно вернусь к группе моделей, – отрывисто уверяю я, мысленно думая о другом, устремляя взгляд на призрака в костюме сквозь её левое плечо.

– Поторопись. Максимилиан может обозлиться, – отметив что-то в своем ежедневнике, уведомляет Кармелита.

В настоящую секунду даже «главком» в лице Максимилиана с его открытым, всегдашним, злобным раздражением меня не волнует. Я продолжаю путь к мужчине, с которым пока что удалось поговорить только взглядами… С каждым движением ног страх леденит мою кровь.

– Милана, мы можем поговорить? – касается моего плеча мама, притормозив ходьбу. – Я сейчас видела…

Я перебиваю маму, начиная раздражаться тому, что когда я хочу что-то осуществить, то в этот момент я оказываюсь нужна всем и вся:

– Мам, не сейчас!

– Подожди, я хочу кое-что сказать! – настаивает с выражением она.

– После поговорим, – отрезаю недовольно я и в ускоренном темпе практически бегу к своему другу детства, повинуясь кроткому инстинкту сердца (ощущение, что ноги сами несут меня к нему) или к иллюзии, родившейся в моём воображении. Ковыляя на негнущихся ногах, стуча каблуками о кафельный пол, мы приближаемся друг к другу, сталкиваясь с учащенным дыханием каждого.