Сергей Мозголин - Приглашение к счастью

– И так, господа, время приступить к делу – произнёс распорядитель дуэли – ни кто не уклонился от поединка и мы обязаны спросить, не угодно ли вам примириться?

– Нет! – гулко, как выстрел, прозвучал ответ Раевского.

В этот момент он прожигал глаза противника взглядом, от которого мог бы загореться снег.

– Да будет вам, господа – поддержали попытку примирения секунданты Раевского – Пожмите руки и поедем в «Медведь» пить шампанское.

Лео не спешил с ответом. Его карие глаза, ещё минуту назад, выражавшие ироничную беспечность, медленно помертвели, придав взгляду твёрдость и холод кирпичной стенки.

– Мы будем драться – спокойно ответил он.

Вздох сожаления вырвался у секундантов.

– Бог вам судья, господа, прошу за мной – приступил к делу распорядитель – Ротмистр, разбудите доктора.

Место для поединка было выбрано на крутом берегу, нависающем над речкой снежной стеной. По условиям дуэли противники разводились на расстояние 40 шагов и по команде секунданта имели право стрелять сразу или сблизиться, не пересекая границ барьеров, выставленных на расстоянии 20 шагов друг от друга.

– Прошу вас передать мне ваше оружие, господа.

Барьеры обозначили шашками дуэлянтов, воткнутыми в снег.

– В вашем распоряжении по одному выстрелу – закончил разговор ротмистр, возвращая им пистолеты – уверен, что этого будет довольно.

Противники заняли свои места, замерев в ожидании неизбежного. Лео, щурясь на снег, мысленно творил молитву.

– Готовы, господа? – послышался возглас распорядителя. .

Скинутые с плеч шинели легли на снег. Противники подняли пистолеты. Раевский пристально посмотрел на Лео, алая гусарская венгерка, ярко выделяющаяся на белоснежном фоне, представляла собой идеальную мишень и раздражала, как плащ тореадора.

Призыв к ритуальному убийству прозвучал отчётливо.

– Сходитесь!

Лео не сдвинулся с места, он мысленно читал «Отче наш», в то время, как грозная фигура Раевского, быстро достигла барьера, обозначенного торчащей в снегу шашкой.

– … да святится имя Твоё, да прийдет Царствие Твоё, да будет воля Твоя…

Грянувший выстрел, на мгновение, прервал молитву, сорвав с головы алую гусарскую фуражку.

– …аки на земле, таки на небеси. – облегчённо выдохнул Лео.

Дело было за ним, теперь не грех и прогуляться. Сделав десять шагов, он подошёл к своему барьеру. Секунданты замерли в ожидании развязки. Иллюзий не было. У человека, неподвижно стоящего в двадцати шагах от хорошего стрелка, шансы не велики. Раевского же это обстоятельство, по-видимому, мало заботило. Не спеша, достав, из золотого портсигара, папиросу он закурил, всполошив своих секундантов.

– Владимир, не сходи с ума, встань боком, прикройся пистолетом – посыпались в его адрес, вполне уместные, но не имевшие воздействия, рекомендации.

– Надеюсь, Гончаров, табачный дым не станет тебе помехой для прицеливания – хладнокровно заявил Раевский, затянувшись от души.

Лео решил, что настал момент исполнить обещание, данное им Софии Николаевне. Он расстегнул на груди венгерку и достал лайковую перчатку, брошенную ему в лицо Раевским во время вызова. Швырнув её под ноги противника, он, не целясь, разрядил револьвер в перчатку, дёрнувшуюся на снегу, как убитый на повал маленький зверёк. Не взглянув на Раевского, Лео развернулся и направился к своей шинели, брошенной на снегу.

Присутствующие, ещё мгновение назад, бывшие в уверенности в том, что неизбежным итогом этого утра будут похороны, одного из противников, ощутили радостное облегчение.

– Ну и, слава богу! – удовлетворённо вздохнул распорядитель – Господа, я полагаю, поединок окончен.

Но тут раздался рёв Раевского.

– Вы ошибаетесь, ротмистр, это не конец! Гончаров, что за шутки? Ты стреляешься со мной или с моей перчаткой?

– Судя по всему, князь, у Вас тоже есть веские причины ненавидеть мою фуражку – ответил Лео, глядя на отверстие в головном уборе.

– Зарядите ему револьвер! – потребовал Раевский у ассистентов – Я не сойду с этого места, пока он не сделает свой выстрел!

– И напрасно, князь – твёрдо ответил распорядитель – условия поединка соблюдены. Каждый распорядился правом на выстрел по своему разумению.

Кавалергарды пребывали в лёгком замешательстве. Формального права, настаивать на требовании своего товарища, они не имели. Как и не имели желания подвергать его жизнь, безусловно, смертельной опасности. Тем более, что первейшей обязанностью секунданта является, сведение к минимуму степени риска своего подопечного.