Любовь Рябикина - Плато Лаго-Наки

Василий охотно согласился:

– Давай бутерброды! На природе всегда есть охота. Тогда надо прихватить еще бутылку с водой.

Втроем принялись за кофе. В дверь ввалился Матвей, подцепив ногой пустое ведро. Оно загрохотало по полу и заставило всех троих обернуться. Всклокоченный со сна, по пояс раздетый, в выгоревших камуфляжных брюках, закатанных до колена и шлепанцах на босу ногу, конюх выглядел весьма колоритно. Мускулы так и играли под загоревшей до черноты кожей. Инга сразу подумала, что подобный персонаж должен обязательно появиться в ее очередной книге. Вернув ведро на место, Низовой от порога громыхнул:

– Наташка! Еда готова?

Повариха возмущенно хлопнула ладонью по столу:

– Ты морду еще не умыл, а уже жрать просишь! Себя в порядок приведи. Ведь на чучело похож. Постыдился бы Инги в таком виде врываться!

Конюх хохотнул, подходя к столу и неожиданно обнимая Жарову за плечи. Наклонившись к самому уху удивленной женщины, вполголоса попросил:

– Скажи ты ей, что не обиделась, а то она целый день меня пилить будет.

Инга рассмеялась:

– Конечно, не обиделась! Мы же, в конце концов, не на светском приеме находимся. Наташ, не обращай внимания.

Конюх состроил Наталье козу из двух пальцев и довольно похоже промекал, показав дополнительно язык. Плечи сценаристки он так и не выпустил, продолжая стоять согнувшись. Куракина в ответ попыталась шлепнуть его по руке, но Матвей ловко отдернул ладонь. Отпустив Ингу, весело сказал:

– Пойду, умоюсь!

Почесывая рыжеватую поросль на груди, направился из кафе. Вскоре его зычный голос донесся до присутствующих даже сквозь дверь, но слов было не разобрать. Наталья обернулась на вход:

– Опять с лошадьми разговаривает! Вон, слышите, Верку ругает. Кобыла норовистая, постоянно пытается уйти в сторону, так он ее стреноживает и утром и вечером, когда гуляют, да еще колоколец нацепил, как корове. Она однажды перегрызла путы и ушла.

Допив кофе, Василий встал и поблагодарил:

– Спасибо. Наташ, я деньги вечером принесу.

Она отказалась:

– Да это я угощала. Так что забудь!

– Тогда вдвойне спасибо. Пойду с Матвеем поговорю, а вы с Ингой бутерброды сделайте. Возможно, что мы на обед не успеем.

Повариха кивнула, внимательно поглядев на обоих:

– Ну, для вас двоих я обед оставлю! Так что катайтесь. Завтра у Инги тяжелый день будет.

Военный ушел. Жарова проводила его взглядом, уже уверенная в том, что они встречались раньше. Спросила:

– А как ему фамилия, не знаешь? Что-то его лицо мне знакомым кажется…

Наталья, собравшая чашки со стола и уже направившаяся в кухню, удивленно обернулась:

– Горный.

Фамилия Жаровой ничего не говорила, но лицо все равно казалось знакомым. Инга подхватила тарелки с печеньями и направилась следом за Куракиной в кухню. В голове вертелось: «Где же я могла видеть Василия?». Ответ напрашивался сам – где-то в Чечне их дороги пересекались. Из хлеба и колбасы вдвоем с Натальей быстро сообразили бутерброды. Повариха решительно достала из холодильника бутылку минеральной воды и протянула ей:

– Забирай! Она хорошо жажду утоляет. Не забудь панаму и очки взять, иначе сгоришь. Да и на себя лучше рубашку сверху одень, если есть.

Инга поблагодарила:

– Спасибо. Можно еду здесь оставить? Я потом заберу.

Наталья кивнула, и она выскочила за дверь.

Василий стоял на дороге, лениво осматривая соседний склон. Жарова подошла. Он быстро спросил, направляясь к домику:

– Как ты открыла дверь?

– Ключом от подмосковной квартиры и заперла им же.

Горный слегка покачал головой:

– Сообразительная. Я ушел, еще темно было. Голоса услышал. Кто-то из этих двух выходил, ну и я следом пристроился. В темноте этот тип ушел. По-моему, Серега. На том склоне, на рассвете, чужого заметил. Ушел он, когда ты в кафе вошла.

Инга выдохнула:

– А мне взгляд в спину мерещился, когда в кафе шла. Не добрый взгляд. Мне страшно стало.

Он внимательно посмотрел на нее:

– И сейчас страшно? Тогда может тебе уехать?

Женщина отказалась и откровенно сказала:

– Когда ты рядом, мне не страшно. Кстати, как рана?

Они как раз подходили к мостику. Горный обернулся с верхней ступеньки:

– Болит, но это ерунда. Терпимо. Не говори о ней никому. – Увидев, что из дверей домика выходят оба чеченца, весело спросил, протягивая ей руку: – Инга, не жалеешь?

Она поддержала игру. Вложила свою ладонь в его и чуть пожала. Посмотрела в лицо мужчины. С лукавой улыбкой, словно девчонка-школьница, покачала головой: