Виктория Холт - Кёрклендские забавы

Я снова попыталась написать ответ, но что я могла ей рассказать? Только одно: мне отчаянно одиноко. Я живу в доме, полном уныния. О Дилли, ты радуешься тому, что учеба в школе закончилась, а я здесь, в этом тоскливом месте, мечтаю о том, чтобы вернуться в школу…

Разорвав письмо, я отправилась в конюшню седлать Ванду, кобылу, которую выбрала после возвращения. Я чувствовала себя так, будто угодила в паутину своего детства, и мне казалось, что в жизни моей уже никогда не будет места радости и веселью.

Но настал день, когда в ней появились Гэбриел Рокуэлл и Пятница.

В тот день я, как всегда, отправилась кататься по пустоши и, несясь галопом по торфянику к твердой дороге, вдруг заметила женщину с собакой. Остановить лошадь меня заставил плачевный вид пса. Он был тощий, жалкий, с веревкой на шее, заменяющей поводок. Животные всегда были близки моему сердцу, и я никогда не могла равнодушно пройти мимо страдающего существа. Женщина, как я поняла, была цыганкой, что меня нисколько не удивило, потому что на пустоши находилось несколько таборов и бродяги нередко подходили к нашему дому, предлагая купить крючки для одежды, корзины или вереск, который мы и сами могли нарвать. Фанни их терпеть не могла. «От меня они ни гроша не дождутся! – бывало, кипятилась она. – Цыгане – сборище отпетых лентяев, все до единого».

Остановившись рядом с женщиной, я сказала:

– Может, вы понесете его? Он же совсем обессилел.

– А вам какое дело? – грозно ответила она, и из-под спутанных, некогда черных, но уже начинающих седеть волос на меня сверкнули острые маленькие, как бусинки, глаза.

Затем выражение ее лица изменилось. Она заметила мою модную амазонку, ухоженную лошадь, и ее взгляд мгновенно стал алчным. Я была джентри [2] Джентри – нетитулованное среднее и мелкое дворянство в Англии. , а джентри для того и нужны, чтобы их надувать.

– У меня во рту уже два дня даже маковой росинки не было. Я не лгу, леди, это святая правда.

Однако она ничуть не походила на голодающую, чего нельзя было сказать о животном. Глазки пса, несмотря на его печальное состояние, смотрели живо и внимательно; это была небольшая дворняжка, немного похожая на терьера. Ее взгляд тронул меня: мне вдруг подумалось, что она умоляет ее спасти. В эти первые секунды меня потянуло к собаке, и я поняла, что не смогу ее бросить.

– Если кто-то и голоден, так это ваш пес, – заметила я.

– Храни вас Господь, леди, эти два дня мне нечем было с ним поделиться.

– Веревка причиняет ему боль, разве вы не видите? – добавила я.

– Иначе я не могу его вести. Будь у меня самой хоть немного сил, я бы понесла бедняжку на руках. Да откуда ж им взяться, силам? Вот подкрепиться бы хоть чуток…

Не сдержавшись, я выпалила:

– Я покупаю этого пса! Даю за него шиллинг.

– Шиллинг! Бог с вами, леди, да разве я смогу с ним разлучиться? Это же мой маленький дружочек.

Цыганка наклонилась к собаке, и по тому, как испугано сжалось животное, легко можно было догадаться об истинном положении дел. Мое желание заполучить его удвоилось.

– Сейчас всем тяжело, правда ведь, ангелочек? – продолжала женщина. – Время такое. Но мы-то с ним вместе уже так давно, что просто не можем расстаться… за шиллинг.

Я порылась в карманах в поисках монет. Конечно, я догадывалась, что эта женщина отдаст пса и за шиллинг, ведь чтобы столько заработать, ей бы пришлось продать очень много крючков для одежды. Но, будучи цыганкой, она собиралась сперва поторговаться. Вдруг, к своему смятению, я обнаружила, что вышла из дому без денег. В кармане амазонки лежал только испеченный Патти пирожок с мясом и луком, который я захватила на тот случай, если не успею вернуться домой к обеду, но вряд ли цыганка согласилась бы обменять на него собаку. Ей нужны были деньги, и ее глаза уже горели от мысли о них.

Она напряженно наблюдала за мной, ее собака тоже. Взгляд цыганки сделался хитрым и одновременно подозрительным, а взгляд пса – еще более призывным.

– Знаете, – начала я, – я не взяла с собой денег…

Но не успела я договорить, как губы цыганки уже недоверчиво скривились. Она яростно дернула за веревку, и собака отозвалась жалобным визгом.

– Тихо! – прикрикнула женщина, и пес снова сжался и посмотрел на меня.

Я задумалась, как поступить: попросить цыганку подождать здесь, пока я съезжу домой за деньгами, или предложить ей отдать мне собаку прямо сейчас и потом в любое время наведаться в Глен-хаус за деньгами. Но я понимала, что все бесполезно – эта женщина доверяла мне не больше, чем я ей.