Сергей Архипов - Сириус

– Я знаю, – ответил Сергей.

– Ни черта вы не знаете! Только и умеете свою музыку гонять, а настоящие мужики дело делают. Я ведь на экскаваторе работал в Ленинграде в строительном тресте, но так сложилось, что теперь работаю здесь! А что сейчас в Польше происходит, вы хоть в курсе?

– Забастовки происходят, – неуверенно ответил Юрка.

– Чему вас только учат! В Польше сейчас возникла угроза для социалистического строя!

– Пап, ладно тебе. Ты же знаешь, что мы политикой не увлекаемся, – хотел деликатно приостановить отца Юрка, но этим еще больше распалил его.

– Они не увлекаются! А кто воевать пойдет? Я или мать? К чему призывает независимая польская профсоюзная организация «Солидарность»?

Ребята переглянулись и одновременно пожали плечами.

– Вот видите, не знаете! Призывают они народы Восточной Европы к борьбе за свободу. Сейчас для нашего правительства это первоочередная задача, и задача не меньшая, чем Афганистан. Еще этого упырька американского в марте не добили! Что за стрелки хреновые пошли!

– Вы про американского президента говорите? – спросил Сергей.

Он помнил, что прошлой весной было сообщение – произошло покушение на Рейгана. В него было выпущено шесть пуль. Первая пуля попала в голову пресс-секретаря Белого дома. Вторая – в спину полицейского. Третья пролетела мимо президента и попала в окно дома напротив. Четвертая пуля ранила агента секретной службы. Пятая попала в бронестекло открытой двери президентского автомобиля, а последняя отрикошетила от ее корпуса и попала в грудь Рейгана, зацепив ребро и застряв в легком.

– Ну а про кого еще? Теперь он устроит…

Договорить он не успел. Дома появилась Юркина мать и сразу с порога начала их материть. У нее это получалось так складно, что ребята только потешались. Отец Юрки был спокоен и невозмутим до тех пор, пока она не применила запрещенный прием, прокричав грозное оскорбление:

– Крестоносец!

– Что? – взвился Юркин отец и начал подниматься со стула.

Это слово всегда выводило его из себя. Он ассоциировал его с фашистами. Мать Юрки завизжала и бросилась на кухню. Он последовал за ней, размахивая кулаками и жутко скрипя зубами.

Ребята, чтобы не быть участниками семейного скандала, быстро прихватили остатки вина, оделись и выбежали на улицу. Юрка провел их на чердак по крутой и ветхой лестнице, которая находилась с торца дома. Он называл чердак своей летней резиденцией. Здесь была свалена куча старых вещей и мебели. Русский народ всегда считался запасливым и старался сберечь старые вещи для особого случая – то ли это будет война, то ли стихийное бедствие. Вот и лежала эта куча хлама, разрастаясь из года в год, благо чердак был огромным. Хотя на улице было холодно, ребята с комфортом расположились в старых креслах за круглым столом и продолжили свой банкет.

– А помните, когда Юрка впервые появился в школе? – начал Сергей. – Тогда директор чуть не выпал в осадок от его вида!

– Да, было дело! – поддакнул Юрка.

– Вся школа на ушах стояла! – вспомнил Валерка. – Появился такой крутой чувак – метровый клеш, длиннющие волосы и темные очки. Словно заезжая эстрадная звезда.

– Да брось ты, к нам заезжают только звезды из социалистических стран, и все! – разочарованно произнес Сергей.

– Там тоже есть крутые группы из ГДР и Венгрии. Мне нравятся, – добавил Юрка и вернулся к прежней теме. – Тогда меня физрук наш заломал с трудовиком, хотели волосы обрезать. Еле отбился, но клеши все-таки порезали, гады!

Ребята засмеялись и начали вспоминать различные курьезы из своей жизни. Потом, как всегда, поговорили о музыке, политике и, конечно, о девчонках. Так за разговорами они и не заметили, как допили вино. Пришлось собираться, чтобы искать добавки. Изрядно захмелевшие, они вывалились с чердака и, шатаясь, направились в центр, по дороге распугивая случайных прохожих.

У магазина шумела толпа народу. Рядом стояла милицейская машина. Как всегда, гвоздем программы был старикан Ваня по прозвищу Хай. Прозвище свое он получил из-за привычки выкрикивать нацистское приветствие «Хайль Гитлер». Ребята подозревали, что его настоящей фамилии никто уже и не знал. Родственников и друзей у него не было, а жил он один. Сейчас им был организован очередной стихийный митинг в обычной им любимой цирковой манере по поводу недавнего подорожания водки. Как всегда, сидя в центре грязной лужи, которая недавно была ямой, плохо засыпанной при ремонте коммунальщиками, он скандировал: