Максим Замшев - Весна для репортера

Он сел и шумно выдохнул.

– Шутите? При чем здесь я? – Я не смог сдержать удивления. – Да я же никогда не вел эфиров!

– Ничего. Обучишься. Парень ты молодой. Сметливый. – Он немного, как мне показалось, гаденько улыбнулся. – На войне как на войне. Ты же понимаешь, что война только начинается. И не только информационная. Такие, как Демина, больше не пригодятся. Это вчерашний день. Острота нынешнего момента до них никогда не дойдет. Вы с отцом наверняка обсуждаете дома нечто подобное. – В его голосе появились сахарные интонации.

Не было смысла во второй раз сообщать ему, что отец это отец, а я – это я. Зачем он вообще его приплетает? Внутри зудело «отказаться, отказаться».

– Надеюсь, ты согласен. От таких предложений не отказываются. Такой шанс выпадает раз в жизни.

– Я согласен.

Кто-то это сказал вместо меня… Ужас. Кто-то во мне… Почему? Но у меня вдруг кончились силы, для того чтобы этого другого во мне как-то урезонить.

Кабанов выглядел удовлетворенным.

– Ну вот и славно. Слушай тогда сюда. Черепанов – ты ведь знаком с ним? – тебя проинструктирует, как и что. Постарайся вникнуть во все как можно быстрее. Скажу тебе по собственному опыту: вести эфиры не такое уж и хитрое дело. Обучишься быстро, я уверен. Это еще не все. Завтра пилотно проведешь дневные новости здесь, в студии, а послезавтра вылетишь в Киев. Нужны острые сюжеты о том, как там стало плохо после Януковича, какие безобразия творят нацики – одним словом, полная разруха, бардак, беспредел и так далее. Сообразишь, в общем. И еще… Тебя встретит в аэропорту один товарищ из посольства. У него есть для нас что-то сенсационное. Бомба. Готов ее взорвать? – Кабанов хохотнул.

– Что за бомба? И почему именно я?

– Не именно ты. А свежий корреспондент. К старым, как я тебе уже объяснял, доверия у зрителей немного. Уяснил? А что за бомба – разберемся. Те, кто вышел на посольского и хочет нам что-то передать, пока играют втемную.

– А дипломат почему не может по своим каналам информацию распространить? Зачем нужен эфир?

– Это тоже условие той стороны. Материалы они согласны передать только корреспонденту и только с условием, что они появятся в эфире.

– А если там что-то, что нельзя демонстрировать?

– Сказал же – разберемся. Вопросы есть еще?

– Больше нет. Пока…

– Формальности решим в рабочем порядке. Платить тебе, конечно, теперь будут по-другому. Из Киева сперва выйдешь с парой включений из Рады, потом желательно на улице записать пару-тройку интервью с недовольными Майданом. Потом товарищ из посольства тебя проинструктирует, встретишься, с кем надо, и назад в Москву. Будь осторожен. Если что, соединяйся со мной напрямую. Вот мой мобильник. Безопасный…

Он хмыкнул, что-то черкнул на визитке и протянул мне.

– Ну, конфиденциальность, конечно, полнейшая. Если что, шутки никто шутить не станет.

Я вышел из кабинета. Кристина оглядела меня заинтересованно. В голове негромко шумело. Хотелось кофе.

Около моего рабочего места меня уже поджидал Аркадий Семенович Черепанов, продюсер всего информационного вещания «Ньюс», худощавый дядька с длинным, чуть скошенным вправо носом. Сам пришел. Не позвонил, не вызвал… Какая честь! А как быстро его известили! Или он был осведомлен о своей задаче заранее, еще до моего разговора с Боссом? Он очень давно крутился на телевидении и, как я полагаю, тосковал по тем временам, когда «люди из ящика» в либеральном запале свободомыслия могли почти все, даже снять с работы крупного чиновника. Теперь телевидение служит для другого.

– Громов, пошли ко мне. Буду тебя учить уму-разуму.

Все, кто присутствовал в комнате, слышали это и наверняка, как только я уйду, начнут сплетничать. Ну и пусть!

Телевизионный курс молодого бойца эфира в исполнении Черепанова был кратким, но очень содержательным. Я уяснил за какую-то пару часов, как держаться перед камерами, куда смотреть, как артикулировать, как следить за хронометражем и многое другое. В конце он похлопал меня по плечу и улыбнулся, обнажив прокуренные темноватые зубы:

– Главное, не тушуйся! Все поймешь на практике. Это как машину водить. Пока за руль не сядешь – ничего не поймешь. – Таким было его последнее напутствие. Любопытно, он тоже в курсе, что я машину не вожу. Мне показалось, что Черепанов не особо верит в меня. На мой вопрос, как мне взаимодействовать со съемочной группой, он засмеялся и ушел. Когда я вернулся на свое фактически бывшее уже рабочее место, Васькин оглядел меня подозрительно и даже немного враждебно: