Анастасия Шерр - Провинциалка 2. Дорога назад

– Я чего-то не знаю, Яр? Как давно ты с моей бабой обнимаешься? Или может не только обнимаешься, а? – я чувствовал почти физически, как западает клемма.

Ощущал, как сгорает моё терпение и превращается в горсть пепла. Пока я тут с делами разгребался, чтобы завязать с криминалом, её к себе забрать и дать такую жизнь, о которой она в своём Чекалине и мечтать не могла, они там обнимались!

– Брат, мы просто сдружились с ней, не подумай ничего. Я отвечаю, что никогда не позволял себе ничего лишнего и…

– Тогда какого хера ты не сказал мне о её беременности?! – я двинулся на Яра, уже плохо соображая, что веду себя, мягко говоря, по-идиотски. – Чем вы занимались там, а?

Самсон выставил вперёд руки.

– Успокойся. Я делал в Чекалине только то, что должен был – присматривал за твоей девушкой. А о беременности тебе не говорил, потому что ты сам должен был узнать. И не от меня. Тогда, если помнишь, ты меня отозвал и я к маме твоей поехал. Будь у меня что-то со Стешей, разве я бы оставил её? – в голосе Самсона проскакивала обида.

Оно и понятно, будь я на его месте – в морду дал бы за подобные предъявы. Только я на своём месте. И Стешка моя.

Снова вспомнил, как она на нём повисла и зачесались руки вкатить Яру за все возможные и даже не совершённые косяки.

А не совершённые ли?

Вон Костян тоже долго другом прикидывался. А потом перед фактом поставил, что бабу мою ебёт. Только то всего лишь Катерина была. А это Стешка. Моя Стешка.

Внутри острыми когтями царапались сомнения и мне пришлось перевести мысли в другое русло.

– Как мать?

– Отлично. Вот письмо тебе передала, – Яр протянул мне конверт.

– Иди. Вызову, если что.

Присел на диван, открыл конверт и отпустило. Аккуратный, каллиграфический почерк мамы узнаю из миллиона. Вот блядство… Я ведь без неё всю жизнь живу. А она без меня. Рядом, но далеко.

Мама писала о погоде, природе и хороших людях, что её окружают. Наивная и простодушная, как и много лет назад. Она по-прежнему верит в добро. Да за те деньги, что я плачу этим милым людям, они должны её на руках носить.

Спрашивала, как у меня дела и что с той красавицей, которая приходила со мной в больницу. А мне радостно стало до дрожи. Ведь для мамы есть такая новость… Я ОТЦОМ СТАНУ!

За спиной послышался шорох – Стеша вышла из укрытия, приготовившись, видимо, к скандалу. Уж очень робко подкрадывалась.

– Твой Ярик ушёл уже.

– Жаль, – вздохнула так, словно на самом деле расстроилась.

– Стеша!

– Теперь ты понимаешь, каково это, Северов?

– Не сравнивай хуй с пальцем! Мне – можно. Тебе – нет. И даже не начинай!

За спиной снова послышался вздох и тихо хлопнула дверь – ушла. Что ж, бежать за ней не буду. И так дохрена бегал. В край охамела.

Что я чувствовала? Наверное, ничего. Просто оборвалось что-то внутри. До одури больно было, когда узнала о его измене. А теперь… Теперь плевать.

Я сама виновата. Нафантазировала, придумала сказку о вечной любви. Глупый телок.

Разве он клялся мне в верности и любви до старости? Разве обещал что-то?

Нет.

Значит, и винить его не в чем.

Попытка заставить Матвея ревновать не была пустой, нет. Он приревновал. Бешено, яростно, как умеет только Север. Однако, толку от этого никакого. Ведь «ему можно, а мне нельзя».

Что ж… Я не собиралась переубеждать Матвея. Это бесполезно. Но и за членом стоять в очереди я не стану. Зашла в комнату и, прикрыв дверь, набрала номер Самсона.

Как-то хреново все получается. Вроде бы радоваться нам нужно, о будущем ребёнке думать, о том, куда поедем отдыхать и где будем рожать. А мы хуйнёй маемся, честное слово. Бегаем друг за другом, как два идиота. И если в возрасте Стешки это простительно, то в моём как бы уже глупо.

Решил поговорить с ней и решить раз и навсегда этот блядский вопрос. Я даже готов пообещать ей не трахать других баб, лишь бы не устраивала мне ежедневный апокалипсис.

Да и я осознавал, что накосячил. Меньше всего хотелось бы, чтобы Стеша узнала о телке, которую я имел глупость драть по-пьяни.

И ведь в дом её притащил… Баран. Но повернуть время вспять не дано никому, даже дяде Северу, а потому выход только один – идти и лебезить перед своей соплюхой, аки подкаблучник.

Свожу её в кабак, что ли. Цацок прикуплю. Растает, никуда не денется.

Подошёл к двери, за которой Стешка с кем-то разговаривала по телефону и, мягко говоря, прихуел.

– Пообещай, что Матвей ничего не узнает, – казалось, можно насторожиться уже после этих слов, что я и сделал, застыл у двери в позе сайгака. – Я не хочу больше быть с ним… Помоги мне, Ярик.