Ева Ройс - Цена твоей беременности

– Я не лжец, – его пальцы на моей талии сжались сильнее, – а вот вы маленькая лгунья. Или это я утверждал минуту назад, что готов на все?

– Я передумала! – нервно сглотнула и выставила ладони на каменной груди начальника в попытке хоть немного оттолкнуть его от себя. У меня, конечно же, ничего не вышло.

– Тогда полиция? – насмешливый вопрос, полный превосходства. – Все улики указывают на вас, Виктория.

И я… я просто сдалась. Потому что так и было. Я сглупила. Как же я сглупила! У меня нет шансов, если босс обратится в правоохранительные органы. Я потеряю то, что ценю в жизни больше всего – свою свободу. Я не могу. Я столько лет стремилась к самостоятельной жизни не для того, чтобы в итоге остаться ни с чем.

– Правильное решение, мышка. – Дмитрий Сергеевич чуть ли не ласково улыбнулся и рванул мою блузку, не заботясь о ее сохранности. Отбросил ненужную деталь одежды куда-то на пол.

Я лишь вздохнула ставший вязким воздух, когда чуть шершавые ладони скользнули по талии вниз, к бедрам. Вздрогнула, едва меня осторожно, но непреклонно развернули к себе спиной, и мужчина расстегнул мою юбку. Ткань сползла к моим ногам. Мой мучитель помог перешагнуть льняную кучку и подвел к столу. Сначала не поняла, зачем, но едва осознала, было уже поздно: я уже лежала животом на холодной деревянной поверхности, а босс… он… Я вспыхнула мгновенно! От стыда и унижения на глазах выступили слезы. Я лишь в белье, которое и преградой сложно назвать.

– Скажите, Виктория, сколько мужчин вас раздевали, как сейчас это делал я? – злой голос босса в шею, пока его пальцы поглаживали то, что было скрыто до этого трусиками.

Господи…

– Ну же, – и прикосновения к самому сокровенному. Ритмичные, мягкие… Меня бросило в дрожь. И на этот раз отнюдь не от страха! Нет, я боялась, но к ужасу добавились… крайне странные ощущения. И не менее странные покалывания внизу живота, тянущие, чего-то ожидающие. Такое чувство, будто мое тело совсем не мое. Я не могла себя контролировать. Я не могла сопротивляться, пока совершенно чужой мужчина совершал… подобное!

– Скажи, сколько мужчин тебя касались? – холодный, будто режущий вопрос и нежное поглаживание меня снизу. Контраст, от которого кружится голова и тело горит сотнями мурашек.

Свободной рукой Дмитрий Сергеевич приподнял мою голову, заставляя смотреть на свое красивое и совершенно безэмоциональное лицо.

– Я жду. – Напомнил Воскресенский, не прекращая свои посягательства. Нет, он все продолжал и продолжал, вызывая прикосновениями тяжесть и удушливый жар по всему телу.

– Н-никто… – мой голос дрожал, а сердце билось очень-очень быстро где-то на уровне горла.

– Врешь, мышка, – опять ласковый тон. Обманчиво ласковый. – Мне нужна правда и только она. Сколько мужчин были в тебе?

– Нисколько! – успеваю сказать прежде, чем мой пульс оглушает меня, едва его пальцы опустили напряженную тугую горошину, которую до этого терли, и один скользнул в меня.

– Черт! – прохрипел он мне в шею. – Какая же ты узкая!

Я задрожала от нахлынувших эмоций: горечь, наслаждение, нотка боли и стыд. Как же мне было стыдно!.. Стыдно и… неожиданно приятно. Гремучая смесь, которая меня буквально разъедала насквозь. Я чувствовала себя преданной, причем предала себя я сама, послушно распластавшись на столе.

Виктория Солдатова

Мне показалось, что я падаю в бездну. В бесконечную и наполненную удовольствием. Я тонула и выплывала для единственного вдоха, чтобы вновь погрузиться в негу.

– Ты течешь, мышка. – Прикосновения Дмитрия Сергеевича властные, местами грубые, но плавные, чувственные. Он уверенно берет свое, изводя меня одними только пальцами, хотя я спиной ощущаю его возбужденную плоть.

– Это неправильно! – набрав побольше воздуха в легкие, выпалила я. – Прекратите… пожалуйста.

– Прекратить? – насмешливо переспросил босс. Уже точно бывший. Я сама уволюсь! – Ты уверена, мышка?

Он нажал на какие-то точки… прямо там, и я, не удержавшись, обронила стон. Тут же закусила губу, болью наказывая себя за несдержанность.

– Точно прекратить? – он надо мной откровенно насмехался. Играется, словно с куклой.

Я понимала, что он не увидит, но кивнула, не в силах что-либо произнести.

– И так прекратить?

Воскресенский осторожно шлёпнул по горячей напряженной коже, и я сжала зубами до крови нижнюю губу, чтобы сдержать стоны. Если до этого я тонула, то сейчас задыхалась от чего-то, что переполняло меня.