Мария Франк - Когда-нибудь мы будем улыбаться

– Что ты делаешь? – спросила из последних сил.

Слова давались мне тяжело. Я закашлялась. Мне было тяжело дышать. Я пыталась убрать его руку от себя, но Ян ее откинул. Я пыталась вырваться, но он еще сильнее сжимал мое горло, и я прекратила сопротивляться. Сопротивление было бессмысленно.

Ян видел, что мне плохо. Он делал мне больно.

Сотников приподнял мой подбородок другой рукой, заставляя смотреть ему в глаза. До того момента, я смотрела на его руку, сжимающую мою шею. Но Ян, буквально заставил меня смотреть ему в глаза. Его глаза были черными. Да, именно черными, а не темно-карими. Они были такими, когда я смотрела в них. Те самые карие глаза, которые излучали добро и счастье, сверкали ненавистью и злобой. Его глаза сочились ядом.

Я поморщилась. Мне было адски больно смотреть на него.

Ян смотрел на меня, как на врага. Его рука была по-прежнему на моей шее. Он сжимал мое горло, но я не чувствовала боли. Мне было больно от того, как он на меня смотрел.

– Я делаю то, что со мной сделала ты тогда. Больно, – последнее слово, он прошептал мне на ухо, отчего я вздрогнула.

Ян убрал свою руку от моего горла и огляделся по сторонам. Я могла спокойно дышать. Дышала я так, будто пробежала кросс. С замиранием сердца, я огляделась по сторонам в надежде, что найдется тот, кто мог бы мне помочь. Вблизи никого не было, и я вздохнула от разочарования.

Меня пугала неизвестность. Я опустила взгляд. Внезапно мою щеку обожгло. Такого, ожидать я не могла. Ян ударил мне пощечину. Я вскрикнула от сильнейшей боли, закрыв лицо руками.

– Больно тебе? Ты думаешь, что такая крутая? Думаешь, что можешь разрушать чужие жизни?

О чем он говорил?

Я убрала руки от лица и увидела, что Ян стоял совсем рядом. Я могла ощущать его дыхание, на своей коже.

– Ян, я…

– Заткнись. Закрой свой рот.

Я закрыла свои глаза в надежде, что все было лишь сном. Мне нужно было проснуться. Просто проснуться.

– Кого ты вообще из себя возомнила? Ты не такая хорошая и умная, как думаешь. Ты глубоко заблуждаешься, милая.

Можно сказать человеку обидное слово, при этом не обидеть его. Но можно сказать человеку простое "привет" и глубоко ранить его этим.

«Милая» – это слово прозвучало, как начало войны.

Ян придвинулся ближе ко мне, наклонившись к моему уху.

– Ты тогда сломала меня, – прошептал он дьявольским голосом. – Сломала как игрушку. Ты сделала мне очень больно. Я любил тебя. Был по уши в тебя влюблен. А ты, просто посмеялась надо мной. Ты даже не представляешь, как мне было больно. Думаю, ты гордишься этим. Сука.

От его слов, по моим щекам побежали слезы.

Ян ударил рукой по стене. Прям в нескольких сантиметрах от моей головы. Я вскрикнула.

– Я уехал отсюда из-за тебя, мразь. Именно ты стала причиной моего переезда. Но теперь, я вернулся, чтобы ты испытала то же самое. Именно ты, сломала во мне человека. Ты, – прокричал последнее слово парень.

Ян замолчал и отошел от меня, снова осматриваясь по сторонам.

Я чувствовала себя виноватой. Чувство вины съедало меня изнутри. Вытерев глаза руками, я надеялась таким образом перестать плакать. Но это мне совсем не помогало. Первый раз в жизни, я так сильно рыдала.

Сотников подошел ближе, снова наклонившись к моему уху.

– Человек, которому разбили сердце, становится бесчувственным. Я сделаю тебе то же самое. Я сделаю тебе больно, чтобы ты поняла, какого это. Ты испытаешь то, что испытал я. Только все же есть одно отличие: ты причинила мне душевную боль, а я причиню тебе еще и физическую. Ты будешь жалеть, что вообще учишься здесь. Ты пожалеешь о своем существовании. Я любил тебя тварь, а ты…

– Но я ведь тебя сейчас люблю, – закричала я, не в силах сдерживаться.

Моя щека снова ощутила резкую боль, и я вскрикнула. Снова пощечина от любимого человека.

– Это не имеет никакого значения. Я тебя ненавижу, мразь. И скоро ты поймешь это. Ты будешь ощущать все те капли боли, что я испытал. Таких, как ты, ломают очень быстро. И ты не станешь исключением. Ты будешь сломана, как и все.

Я села на землю и закрыла лицо руками. Мне было глубоко плевать на свой внешний вид. Было плевать, что обо мне могли подумать. Мне просто было до ужаса больно в груди. Мою щеку неимоверно жгло от его ударов. Но эта боль, никак не могла заглушить боль в сердце.

Как Ян мог меня ударить? Неужели он любил меня так сильно, что после моего отказа испытывал боль?

Каждый раз, когда у меня начиналась истерика, я всегда говорила правду в лицо. Мне всегда было все равно, что обо мне могли подумать. Мне было плевать на последствия. Именно по этому поводу, я не один раз ругалась с близкими людьми. Никто не любил правду. Абсолютно никто. А я всегда говорила ее в лицо, при истерике.