Себастьяна Гранта, прежде чем он отправится в «Марлоу Паблишинг».
Дейзи уставилась на него, чувствуя всевозрастающий страх с оттенком паники.
– Тебе ведь не нужно печатать рукопись, – возразила она. – Ты печатаешь сам.
– Поскольку мой редактор покинул меня более двухсот страниц назад, по
крайней мере треть книги нуждается в проверке на предмет содержания. А
после ее нужно выправить и перепечатать. Я бы хотел, чтобы ты занялась этим,
любовь моя. Пока ты не одобришь роман, я никому и близко не позволю к нему
подойти. Даже Гарри.
Паника Дейзи переросла в чистый ужас.
– Я больше не работаю в «Марлоу Паблишинг», и я не твой редактор. Как,
впрочем, не корректор, не помощник, не секретарь, не соавтор и не твоя любовь.
Тебе я вообще никто и… – К глубокому ее унижению, голос сорвался, так что
ей не удалось закончить уже готовую сорваться с губ ложь. Она не смогла
сказать, что и он ей никто. – Я для тебя ничего не значу, – повторила она, дабы
подкрепить свои слова.
Дейзи вновь направилась к двери, но на сей раз она не намерена была позволить
ему остановить ее, что бы он ни говорил.
– Я сидел на кокаине.
Дейзи застыла. Медленно повернув голову, она взглянула на него через плечо и
потрясенно прошептала:
– Что?
Себастьян положил рукопись обратно на столик.
– Все началось в Париже. Не знаю почему, – пожав плечами, добавил он. –
Наверное, от скуки. Я считал, в этом нет ничего особенного, просто получу
новые ощущения, нечто, о чем можно будет написать. А затем, в Италии, я
открыл для себя, каково писать под действием наркотика, это было словно
манна небесная. Понимаешь, писательство всегда давалось мне с трудом, и
пусть мне хотелось творить, я чувствовал в себе призвание да вдобавок
заработал на том немало денег, я всегда мечтал найти способ облегчить этот
процесс.
Стиснув зубы, Дейзи сложила руки на груди.
– Каким образом меня это должно касаться?
Если он и заметил суровость в ее голосе, то не подал вида.
– Отец ненавидел меня за то, что я стал писателем, он никогда не понимал,
почему меня это заботит больше Эвермора. К тому времени, как я отправился в
Италию, я уже зарабатывал достаточно, чтобы содержать фамильное поместье.
Возможность выделять отцу квартальное содержание оказалась сладка, но, как я
уже говорил, мне всегда было нелегко писать… до тех пор, пока я не открыл для
себя кокаин. Я узнал, что если принимать наркотик, можно без малейших
усилий написать кучу книг. Не очень хороших, как ты понимаешь, зато много.
Впервые в жизни писать стало легко . Это оказалось весело. Я мог писать весь
день напролет, а потом всю ночь кутить. Я думал, что достиг нирваны. –
Себастьян замолчал, казалось, минула вечность, прежде чем он заговорил вновь.
– Эта нирвана длилась года три-четыре. А затем моя жизнь начала рушиться.
Теперь Дейзи поняла, о чем он говорил в тот день в летнем домике – кокаин был
его слабостью. Такой же, как для ее отца – бренди. Воспоминания о ранимой
тринадцатилетней девочке, которую постигло горькое разочарование, оказалось
достаточно, чтобы не дать ей разжалобиться, так что Дейзи повернулась к нему
спиной. Она направилась к выходу, но успела лишь взяться за ручку двери.
– Не уходи. – Голос Себастьяна раздался прямо у нее за спиной, он прижал
дверь ладонью, не давая открыть ее. – Пожалуйста, Дейзи, не уходи сейчас.
Просто позволь мне досказать то, что я должен.
Но она не хотела позволять. Закусив губу, Дейзи глядела на выкрашенные бело-
золотой краской дверные панели. Она не желала слушать, не желала знать об
этих вещах, не желала понимать или прощать. Она хотела уйти, и все же, когда
Себастьян отнял ладонь от двери, оказалось, что она не в силах заставить себя
открыть ее и выйти.
Дейзи стояла так в нерешительности, взявшись за дверную ручку, и слушала
продолжение его истории.
– Кокаин стал для меня важнее всего, – продолжил из-за ее спины Себастьян. –
Меня перестало волновать качество моих творений, критики принялись рвать
меня на куски, но мне было все равно. Я жил расточительно, но доходы стали
стремительно падать. И я влез в долги.
Слова сыпались из него, словно он знал, что она вот-вот сбежит, и хотел прежде
успеть объясниться.
– Дейзи, однажды ты спросила, почему люди ломают себе жизнь ради таких
вещей, но, несмотря на то что это случилось и со мной, я не могу дать тебе
Читать дальше