Мария Карева - Малиновый чай

Сегодня никаких свободных предложений пофрилансить. Видимо кризис, много кто сейчас на бирже фриланса пытается откусить кусочек от пирога, конкуренция выросла. Буду верить в лучшее и устрою какую -нибудь скидочную акцию в своем профиле, иногда помогает. Зато было еще одно письмо от Ромы, при виде которого я мысленно содрогнулась. Уже четвертое в это месяце, а еще только середина марта.

Рома – мой двоюродный брат по папиной линии, он старше меня всего на три года, но в последнее время ведёт себя так будто на все тридцать. А именно с добродушной снисходительностью. Рома – это «гордость семьи», «настоящий мужчина» и «как же мы без него». Я в противовес – «питерский хипстер», «феминистка», «живешь в своё удовольствие». И честно говоря, меня все устраивает в моей характеристике и не смотря на то, что говорится это в негативном оттенке, я воспринимаю это как почетные титулы.

Если вы посмотрите на нас с Ромой сейчас, то ни за что не догадаетесь, что в детстве мы были не разлей вода, вместе смотрели диснеевские мультики по выходным и придумывали сценарии домашних спектаклей, которым умилялось все взрослое поколение нашей семьи. Еще пять лет назад мы вдвоём заказывали пиццу в складчину, а теперь он важный владелец эко-отеля в нашем родном городе и полностью вжился в роль современного барина. А я все никак не могла привыкнуть к его новому статусу и снисходительному тону.

Когда мы общаемся он ведет себя так будто бы у него амнезия и он вообще не помнит ни одного общего детского воспоминания, а если я сознательно припоминаю что-то он быстро переводит тему. Иногда мне кажется, что пока он работал в Москве, его там на самом деле подменили андроидом, а настоящий Рома лежит себе в футуристичной капсуле полной желе в состоянии анабиоза.

В общем-то до некоторых пор для меня Рома был тем самым крутым старшим братом, о котором, наверное мечтает большинство маленьких девочек. Красивый, умный, отличник, уверенный в себе, окружённый такими же крутыми ребятами как он сам. Блестящий просто, как фарфоровое блюдечко в бабушкином серванте. И мне перепадало этого блеска, когда я крутилась поблизости. Он разрешал мне тусоваться в их компании, правда за это мне нужно было выполнять время от времени мелкие поручения, вроде как сгонять в магазин за газировкой, посуду помыть, с его собакой погулять. Не понимая в чем подвох, я делала это с радостью, ведь потом же меня брали с собой поиграть в видеоигры (ну как играть, смотреть как они играют), погулять во дворе в компании крутых старших ребят и девчонок. Девочки все на перебой возились со мной и делали мне комплименты, пытаясь через меня добиться его внимания, я тогда этого не понимала и думала, что действительно такая вся интересная и им нравлюсь.

А потом, классе в шестом его покусал пубертатный период и он превратился в язвительного подростка. Он то намеренно избегал меня, закатывая глаза и уходя из комнаты, стоило мне в ней появиться, то жестко подкалывал меня, если мы все таки находились в одном помещении.

Так, однажды у нас в гостях он увидел у меня в комнате плакаты с Гарри Поттером и началась новая эра издевательств – он стал изображать меня как карикатурную одержимую фанатку и показывать свои микро-стэдапы семье и друзьям. Эти представления пользовались успехом. Я же едва сдерживалась, чтобы на запустить в него чем потяжелее, когда он корчил глуповатое лицо, надувал губы и писклявым голосом изображал меня: «Я жду письмо из Хогвартса, вы все маглы этого не понимаете. Скоро я уеду на поезде в школу волшебства, а когда вырасту, то выйду замуж за Гарри Поттера».

Очень быстро это стало любимой шуткой на семейных посиделках. Собственно после этого случая я уже не надеялась, что между нами все будет как раньше и сама стала его избегать, благо друзей у меня хватало благодаря нашему семейному гену экстраверта.

Потом он наконец уехал в Москву и я мы не виделись почти пять лет, все летние каникулы он общался со своими школьными друзьями, а я уезжала в летний лагерь. Со временем плохое стирается, и я стала скучать по нему, вспоминая как мы вместе сидели на поваленном дереве на старом дачном участке и ели одну буханку хлеба на двоих, плевались вишневыми косточками и выхаживали вместе птенца, который к сожалению все равно умер на третий день нашей заботы.

Когда мы наконец увиделись, мы уже оба были повзрослевшими, годы разлуки расставили между нами границы. Больше мы не были друзьями. Мы были родственниками.