Анастасия Шерр - Малолетка

Боковым зрением цепляет деда, который несётся к двери. Через минуту в соседней комнате слышится плач девчонки и успокаивающий шёпот старика.

Ася?!

– Мать его, чего же так больно, сука?! – рычит, но поднимается и, пошатываясь, идёт на звуки рыданий.

Отчего-то эти всхлипы давят ему на грудь, лишая кислорода. Виски сдавливает от её страданий и так погано внутри, что физическая боль – ничто, по сравнению с этим.

Почему она так плачет? Что с ней?

Набатом в голове бьётся мысль, что ей сейчас нужна помощь и он должен идти. Опираясь руками о стены узкого коридора, он шёл, превозмогая боль, и всё-таки добрался до её комнаты.

Девочка сидела на кровати, обняв свои коленки, слегка раскачивалась и смотрела в никуда. В глазах застыли слёзы и беспомощный старик рядом. Он, конечно, мужик. Только защитить Асю уже не может. И нет, Макар не испытывал на этот счёт злорадства или радости. Ему было так же погано.

– Что с ней? – не узнал свой севший, охрипший голос.

– Сон страшный приснился. Иди ложись, тебе рано ещё вставать. А утром звони своим и проваливай. Оставь нас в покое, – старик захлопнул перед носом Лавра дверь, на что последний тихо рыкнул, но не стал ломиться к ним.

– Пошёл ты нахрен, осел старый.

Упёрся лбом в гребаную преграду, замер, прислушиваясь.

– Асенька, девочка, ну что ж ты… Нельзя же так. Забудь. Было и прошло. Никто больше не посмеет тебя тронуть. Ни Володька этот, никто. И бандитам я тебя не отдам, слышишь?

Что, блядь, ещё за Володька?!

Утро было тяжёлым. Голова раскалывалась, как с похмелья, а спину жгло так, что темнело в глазах. Хорошо дед засадил. От души.

Самого старика в комнате не было, а запах стоял неимоверный. Пахло манной кашей. Как в детстве. Даже мать вспомнил.

Асенька, наверное, кашеварит.

Сцепив зубы и кулаки, поднялся и отметил про себя, что боль уже не такая острая, как ночью. Заживает, как на собаке, да.

На кухне Макара ждало новое потрясение. Он даже о ранении забыл. Если бы сейчас ему прострелили ногу, не заметил бы.

Ася стояла у плиты и что-то помешивала в кастрюле – видать, ту самую манную кашу. Не было в ней ничего такого, чего Лавр не увидел ранее, но в то же время, что-то не так. Грустная, скорбящая о чём-то, она разрывала его самообладание на ошмётки. Глядя на эту девочку, он сходил с ума мгновенно. Срабатывало сразу несколько инстинктов. Защитить. Сделать своей. Отметить её. Спрятать ото всех навеки.

Даже сердцебиение участилось. Вот же… Вляпался под сороковник.

– Покормишь? – шагнул к ней, а девочка, вскрикнув, выронила из руки ложку.

– Вы… Вам рано ещё вставать, – спрятала взгляд, но не отвернулась.

Боится. Хреновато, конечно, но не критически. Уж кто-кто, а Макар умеет пудрить мозги. Жаль, что с ней не получается держать себя в руках. То и дело клинит, как подростка в пубертатный период.

– Нормально. Так ты покормишь? Жрать хочется до ужаса.

Девушка кивнула и дрожащей рукой схватила тарелку.

– Садитесь.

– Я лучше присяду. И не «выкай» мне. Уже прошли мы эту стадию.

Ася молча наливала кашу, а он, храбрясь, но покряхтывая, сел на табуретку. Хорошо, дед в спину пальнул, а не в задницу – вот где позор был бы.

Всё-таки вкус детства забыть невозможно, а ощутить его спустя долгие годы – абсолютный, чистейший кайф.

Уплёл три тарелки каши, удивив своим зверским аппетитом Асю и запив сладким чаем, устало вздохнул.

– Спасибо, красивая. А теперь найди мне мой телефон.

Ася кивнула и поспешно убежала. Похоже, только и ждала момента, трусишка маленькая. Через минуту принесла ему телефон и вздрогнула, когда горячие пальцы Лавра коснулись её руки.

– Я сейчас своему другу позвоню, чтобы он заехал за мной, а ты пока расскажи, кто такой Володька и что он тебе сделал?

Ася резко выдохнула и отступила от него, словно обжегшись.

– Откуда вы…

– Ты ночью кричала. А потом я видел, что с тобой было, Асенька. От простого кошмара так не дрожат и не плачут. Расскажи мне всё.

Девочка, казалось, в комочек сжалась. У Лавра даже в груди зажгло от какого-то странного чувства. Что же натворил этот мудак Володя, что её так трясёт?!

– Не молчи Ася, – хмуро глянул на неё исподлобья, отыскивая в мобильнике нужный номер. – Это он тебя девственности лишил? Изнасиловал?

Разумеется, Макар – не пацан. Всё прекрасно понял. Он и сам, как тот мудак, позарился на прелести девочки. Нет, не жалел, конечно, о том, что взял её, но понимал, что надо было по-другому всё оформить. Не так. Не по-пьяни. Не отталкивать её потом.