Анна Яфор - Долгий путь любви, или Другая сторона

– Тогда уж попкорн… Как в цирке, с одним клоуном.

Его смех на самом деле раздался, вынуждая отвести глаза, мгновенно ставшие влажными. Силы кончились, а вместе с ними – выдержка, которой я спасалась весь вечер.

– Раз получается шутить, значит, еще не все плохо. А? Саша?

Он лишь дважды называл меня так, и воспоминания обстоятельств этого лишь добавили горечи, обжигая глаза уже настоящими слезами. Но отвернуться Филипп не позволил: удержал за подбородок, заставляя взглянуть на него. Пальцем коснулся щеки, стирая мокрую дорожку.

– Эта вода облегчает боль здесь?

Его рука замерла напротив моей груди, не дотрагиваясь, а по губам растеклась улыбка, но не злая, не ехидная и даже не снисходительная. В ней чудилась теплота, но такого быть просто не могло.

– Что за повод лить слезы?

Сразу вспомнились слова про нелюбовь к плачущим женщинам. Что ж, вот и последняя капля к моим сегодняшним достоинствам.

– Я все понимаю, Филипп Аланович. И спасибо, что позволили мне работать у Вас столько времени.

Он нахмурился.

– И что же Вы понимаете?

Смотрел на меня в упор и находился всего лишь в шаге, а я не могла отвести глаз, так некстати подумав о том, что даже работой готова заплатить вот за такие минуты. Несмотря на рвущую душу тоску, наслаждалась тем, что Кирман впервые меня не отталкивал. Какой был смысл ему делать это, прежде чем прогнать насовсем. Сама уйду… уже скоро. Но от следующих слов меня бросило в дрожь.

– Какой же ты еще ребенок, Сашка… и в то же время такая сильная…

Я? Он в самом деле смеется надо мной? Но ни на губах, ни в глазах не было ни тени веселья. И, не двинувшись ни на сантиметр в мою сторону , мужчина вдруг словно укрыл своим присутствием, сметая расползшуюся по телу тоску. Его взгляд тронул мокрые ресницы, стряхивая с них непрошенные слезы, согрел губы, проник под кожу, заставляя удержать дыхание, и выдохнуть вновь уже одновременно с ним. Забыть и о провале в ресторане, и обо всем окружающем мире.

– Саша, в моей компании нет человека более преданного и надежного. А такого рвения в учебе я не встречал уже очень давно. И ты единственная из всех известных мне людей, кому пришло в голову сменить языки, чтобы достигнуть желаемого в беседе.

Я поперхнулась.

– У меня не было выхода. Я не понимала ни одного слова…

– И, тем не менее, мы заключили контракт, и сделали это благодаря твоим стараниям. С чего ты взяла, что я чем-то недоволен?

– Но им не понравилось, что я захотела говорить по-английски…

Мужчина улыбнулся, и вновь показалось, что эта улыбка дотронулась до моего лица.

– Им не понравилось, что они расстроили красивую девушку. И мне тоже не нравятся ее слезы.

Слова о моей красоте из его уст показались слишком привлекательными, хоть он и озвучил только мнение гостей. Но слезы…

– Я помню, что Вы терпеть не можете плачущих женщин…

Он приподнял бровь, усмехаясь.

– И память просто завидная. Саша, дело в том, что я знаю единственный способ утешения. Самый действенный, бесспорно, но совсем неуместный для нас с тобой. Поэтому давай ты перестанешь плакать сама. Хорошо?

Я бы предпочла, чтобы он поступил как раз действенно и неуместно , но шутить или возражать не было сил. Оставалось лишь кивнуть, подставляя лицо теплому ветру, высушившему слезы почти мгновенно, но так не сумевшему остудить внутренность.

С Павлом мы совершенно неожиданно сдружились и проводили немало времени вместе. Он подвозил меня домой, поскольку, как оказалось, жил неподалеку. Иногда вместе ужинали, многое обсуждали, и, делясь с мужчиной тем, что не могла доверить подругам, я понимала, что в этом человеке неожиданно увидела ту самую родственную душу, с которой хорошо рядом и кому не страшно поведать секреты, хотя это и не задевает романтикой воображение. Как будто сбылась мечта о старшем брате, которого у меня никогда не было. Открытый, искренний, добродушный парень уже тогда стал неожиданным подарком судьбы, однако я представить не могла, какую роль ему суждено сыграть в моей жизни. Но в то время будущее казалось почти безоблачным, у меня была замечательная, интересная работа, вполне устроенный быт, друзья и … сердце, переполненное любовью. А на замечания новообретенного друга я реагировала достаточно ровно, видя в его словах заботу о моем душевном равновесии. Но и согласиться с ним не получалось, потому что ни до, ни после никогда не испытывала такого умиротворения внутри, как в те краткие дни, когда влюбленность стала осознанной, а предвкушение нового этапа в судьбе еще не завладел о мною целиком.