Микки Микки - Взрослые игры

– Эй, ты что, не обижайся, – притянул к себе Дима. – Я люблю тебя, моя девочка. И обещаю, что сделаю все, чтобы ты была счастлива, – парень гладил меня по волосам.

Это было так мило и трогательно, что я сразу же простила любимого.

Нам было здорово вместе, но пришло время возвращаться домой. Когда открыла дверь квартиры, все уже давно спали. Стараясь оставаться незамеченной, проскользнула в свою комнату, буквально сорвала с себя одежду и нырнула под одеяло, но из-за разрывавших голову мыслей уснуть смогла только под утро, а совсем скоро мой сладкий сон был нарушен мамиными воплями:

– А ну, рассказывай, дрянь, где шлялась всю ночь?! – родительница тряхнула меня за плечи, прогоняя остатки сна.

– Я же говорила, где была, – ответила первое, что пришло на ум, судорожно соображая, где могла проколоться.

– Ну, так, будь добра, повтори, а то, может, я что-то путаю! – продолжала нервничать мама.

– У Леры, как обычно, – соврала я.

– Ах, как обычно?! Хватает совести врать, глядя прямо в глаза? Ах ты, паршивка! Так вот, где ты была обычно?! – мама, как с цепи сорвалась, и начала меня мутузить.

Я быстро вскочила с кровати и выставила руки вперед, пытаясь обороняться:

– Да что происходит?

– Это ты мне объясни, что происходит? Живу себе, уверенная, что у меня идеальная дочь, а сегодня узнаю, что моя дочь – шлюха! – замахнулась мама. – Знакомые тебя видели с этим уродом, Мартыновым. Шлялись вместе на какую-то хату. А мне врала, что у Леры. Я сразу не поверила в сплетни, поэтому позвонила маме Леры уточнить, была ли ты у них этой ночью. И знаешь, что она ответила? Что самой Леры нет в городе!!! Ты решила выставить нас на посмешище перед всеми? Захотела опозорить? Ну, спасибо, дочь, за отличный подарок к Новому году. Вот она, благодарность за всё!

– Дима не урод. Он хороший, – не стала отпираться я, поняв, что карты раскрыты.

– Хороший, говоришь? И в чем он такой хороший? На квартире той был хорош? Ах, ты, потаскуха малолетняя. Неужели не понятно, что этот альфонс нашел себе кормушку?

– О чем ты говоришь? Он никогда не брал у меня денег, – запротестовала я.

– Конечно, не брал. Зачем ему размениваться по мелочам, если можно пустить пыль в глаза, а потом пристроить свою задницу в обеспеченную семью и жить, припеваючи? Нахрена тебе этот придурок? Ты знаешь, какие у него родители?

– Причем здесь родители? – по моим щекам катились слезы обиды за любимого парня и злости из-за маминых слов.

– При том. Ты не знаешь, что такое нужда. Никогда ни в чем не была ограничена, так бесишься с жиру: влюбляешься в оборванца. Пожила бы с ним пару месяцев в нищете, быстро забыла бы и про любовь, и про остальные высокие чувства. Не удивлюсь, если бы он тебя еще и избил, – заключила мама.

– Дима не такой! – настаивала я.

– Будет еще яйцо курицу учить. Я жизнь прожила и больше понимаю. Видала таких «не таких». Пока ты живешь в этом доме и находишься на нашем с отцом содержании, чтобы я ни о каких Димах не слышала. Предупреждаю в первый и последний раз: если я хотя бы заподозрю, что вы продолжаете встречаться, тебе не поздоровится. Лучше со мной не шути. Хватит и так, что опозорила на весь город, – тряся указательным пальцем, выставила ультиматум мама.

Когда родительница, громко хлопнув дверью, ушла, я тут же упала лицом в подушку, разразившись рыданиями. Похоже, так долго лелеянный и оберегаемый хрустальный мир начал рушиться.

В тот момент, когда теплая рука сестры аккуратно легла на мое плечо, подушка была мокрой от слез.

– Маринка, хорошая моя, ну хватит, – попыталась успокоить Лиза.

Я удивилась теплоте и нежности в ее голосе, ведь обычно мы общались друг с другом отстраненно, будто нас разделял невидимый барьер. Хотя, наверное, разница в пятнадцать лет была вполне реальным препятствием.

– Ну, почему она такая жестокая? – пожаловалась я, пытаясь найти понимание со стороны Лизы.

– Она любит нас и желает только самого лучшего, – погладила по голове сестра.

– Да неужели? Тогда почему эта любовь так напоминает ненависть? – съязвила я.

– Марина, поверь, я знаю, о чем говорю. Долгое время я была одна, и поведение мамы относила на личный счет, но бабушка все объяснила. И, знаешь, когда появилась ты, я наблюдала такую же картину, которую пережила сама, – пояснила Лиза.

Дедушка по маминой линии умер совсем рано, поэтому я никогда его не видела, а бабушка – когда мне было четыре года. Тогда я была совсем маленькой, но отчетливо запомнила ее внешность, а еще то теплое чувство, которое испытывала рядом с ней: любовь, придающую всему вокруг уют и свет.