Амита Скай - Дом для меня

Вообще, их поселок был очень ухоженный, красивый парк, вокруг которого начали потихоньку выстраиваться дорогие коттеджи, нарядный дом культуры, ухоженные улочки, множество деревьев и красивых фонарей. Когда умер дед, Лер продал его дом, прекрасно понимая, что с этой земли рядом с парком его все равно попытаются вытеснить, да и перестраивать старый, покосившийся дом было сложнее, чем строить новый. Скрепя сердце Лер продал дом, купил землю на живописном краю поселка, на оставшиеся деньги подвел газ и поставил фундамент.

Дальше начались муки, Лер разрывался на двух работах, но денег все равно не хватало. Рабочие, с которыми он жил в фургоне на одном из строящихся объектов, вот-вот должны были закончить свою работу и уехать на новый объект, жить тогда будет негде. Оставшихся денег хватит на съём жилья на год, но их было до жути жаль, когда еще получится заработать – неизвестно, а если он не возведёт каркас, то стройка так и остановится на уровне фундамента.

В один из вечеров прораб, знающий про Валеркины муки, подсказал, что у подрядчика осталось много неиспользованных газоблоков, снабженец то ли ошибся в расчетах, то ли деньги отмывал, но суть одна – купить его можно гораздо дешевле, а за день до этого рабочие, с которыми он уже крепко сдружился, звали его за собой на новую стройку. В итоге Лерка, и без того верящий в знаки судьбы, решил рискнуть – купил газоблоки, а парни за копейки помогли ему выложить стены.

В результате после всех трат в карманах осталась буквально пара сотен. Лерка собрал свои скромные пожитки и уехал вместе с рабочими на очередную стройку, где в течение года заработал себе на забор, крышу и газ, а еще заработал грыжу в спине, из-за нее он и оказался в местной больнице. Денег на взятки не было, но разогнуться он не мог, стоять тоже. Спина Лерку давно беспокоила, но тяжелый труд довел когда-то легкие симптомы до полноценных проблем со здоровьем. Если бы не его состояние, скорее всего недовольный полным безденежьем пациента заведующий давно бы выпнул его из больницы.

Вообще деньги у Лерки были, не зря же он спину рвал, но кровью заработанное он бы вряд ли даже под приставленным к виску пистолетом отдал, слишком тяжело они ему достались. Поэтому пришлось разочаровать прикормленного заведующего и получать не самое качественное лечение, но в этом были и свои плюсы – в стационаре у него имелась еда и кровать.

В принципе, уже давно стало очевидно, что он долго на стройке не протянет. Последний год был очень тяжелый, в плохо отапливаемых вагончиках Лерка всю зиму болел, заработав себе, кажется, еще и хронический фарингит, но из упрямства и повышенного чувства ответственности продолжал работать наравне со всеми. Почти освоил разговорный таджикский язык и искусство приготовления таджикского плова.

Работяги всех национальностей любили Лерку за легкий, неконфликтный характер, фатальное трудолюбие и виртуозное владение гитарой. Если бы не постоянные Леркины простуды, то без преувеличения пришлось бы ему петь каждый вечер. Бытовые конфликты в мужском коллективе обходили Лерку стороной просто потому, что он слишком быстро привязывался к людям и не прочь был всем помочь. Очень быстро эту его безотказность поняли и по первости даже пытались эксплуатировать, гоняя по множеству поручений, но потом как-то все так сложилось, что молодого парнишку стали воспринимать как члена семьи и по-своему заботиться, не давая в обиду. Возможно, все дело было в том, что Лерка умел слушать. Имел особенный талант мало говорить и показывать свою заинтересованность в разговоре.

Лерка прикипел к работягам, а те прикипели к нему. Если бы не здоровье, скорее всего он бы и не задумывался о том, что нужно уйти со стройки, но быть обузой Лерка тоже не хотел. Неизвестно, сколько бы продлилось его хождение по мукам, если бы в один из дней Лерка не сорвал спину окончательно и не попал в больницу в позе позднего раскаяния.

Боль была жуткая, заботливые медсестры ругали его за то, что он довел себя до такого состояния, и за постоянно ошивающихся в его палате таджиков, а Лерка отсыпался и думал, как жить дальше. Через неделю, так и не дождавшись от Лерки ни копейки, его все-таки прооперировали и перевели в отделение реабилитации, где в один из дней Лерка столкнулся с человеком, который нашел ему совсем другую работу, благодаря которой он стоял теперь перед почти полностью достроенным домом с зияющей дырой в груди.

Отогнув рабицу, Лерка втащил сумки за хлипкий забор и оглядел свой дом. Свой дом. Свой. О котором он мечтал. Хотя о таком он даже не мечтал. Домик-игрушка, домик-мечта. Дом был двухэтажный, с широким, открытым крыльцом, на котором сейчас стояли качели, накрытые клеенкой. На втором этаже в мастерской было полукруглое панорамное окно, на первом этаже окна выходили в огород. В принципе, если бы он не поторопился, то дом можно было построить не из газоблоков, а из кирпича, но что уж теперь.