Илья Халь - Куплю любовницу для мужа

Анастасия

Дверь. Тяжелая, пафосная, из серии "дорохо-бахато". А за – ней веселье и смех. Вот только мне не весело. Для меня это вход в ад. Дверь в чужую бабу.

– Настя, ты еще можешь передумать. Скажем, что у тебя неожиданно голова разболелась, – шепчет мой муж Гордей. – Отвезу тебя домой, а сам вернусь сюда, – он берет меня за руку и легонько сжимает пальцы, поглаживая.

Его цепкий взгляд скользит по моему лицу. Едва сдерживаю саркастическую усмешку. Привычка – вторая натура. Мужик остается мужиком. Даже если жена позволяет ему пойти по бабам, все равно автоматически пытается спрятаться и сделать это тихо.

– Все в порядке, – потихоньку высвобождаю руку из его ладони, стараясь не делать резких движений, чтобы этот жест не выглядел капризом обиженного ребенка.

Мои пальцы дрожат, крепко сжимаю их и опускаю руку вниз, вцепившись в тонкую ткань платья.

– А мне так не кажется, Настя.

– Нет, серьезно, расслабься, Ѓора. Я же сама это все придумала, – не сдаюсь я, предварительно покопавшись внутри своего разорванного в клочья сердца, и все же найдя там остатки бодрости, попутно ногами затолкав внутрь себя жалкие крохи гордости.

Дверь отрывает высокий охранник, и, ощупав нас подозрительным взглядом, пропускает внутрь. Мы с Гордеем пересекаем холл, выложенный мраморной плиткой с золотым позументом, и выходим в огромный сад. На нас обрушиваются музыка и смех. Сад до отказа забит гостями, одетыми в костюмы русалок, Нептунов и пиратов. Вся светская Москва, перетряхнув шкафы и бутики гламурных модельеров, сверкая стразами и перьями, собралась на тематической вечеринке Михаила Искандеровича Гурджиева – самого богатого человека в России, неустанно и бессменно возглавляющего список "Форбс".

Вечеринка традиционно проводится каждый год в день рождения его сына, популярного певца Имана – бесталанного, безголосого, слащавого. Но половина звезд мировой музыки, теряя портки и забыв о гордости, бегут петь с ним дуэтом, если Иман их приглашает. Причем поют они песенки Гурджиева-старшего, что сразу в два раза увеличивает и без того немаленький гонорар.

Попасть на этот тематический бал-карнавал мечтают многие. Но приглашения получают только те, на кого обратил внимание сам Гурджиев-старший. То есть те, кого он считает будущими перспективными партнерами в своих многочисленных бизнесах.

Как у всех очень богатых людей, у Гурджиева есть своя маленькая фишка: нравятся ему люди, которые не просто отличились в нелегком деле заколачивания бабла, а только те, кто дышит с олигархом в одну ноздрю, разделяя его хватку и умение шагать по бесчувственным телам, которыми выложена дорога к успеху. А также те, кого не пугают эксперименты, в том числе, и сексуальные. Вернее, в первую очередь сексуальные. Такой модернизированный закон джунглей: мы с тобой одной крови и в одной позе, ты и я.

К нам подбегает официантка, одетая лишь в две серебряные полоски. Один узкий кусочек ткани честно изображает юбку, другой – топ. В ее хрупких руках тяжелый стеклянный поднос, на котором горками громоздятся ракушки и стоят узкие бокалы с коктейлями всех оттенков голубого и синего. В густой жидкости медленно плавают желатиновые морские коньки.

Тема нынешней вечеринки: волны Нептуна. В огромном саду мельтешат неотфотошопленные мордахи звездюль всех рангов, бизнесмены, адвокаты, политики. Лужайка уставлена длинными столами-аквариумами, внутри которых плавают девушки-русалки в бикини и с рыбьими хвостами. Топ-модели в блестящих платьях-сетках скользят между столиками, бросая томные взгляды на мужчин.

К нам спешат сам хозяин с сыном. Они лично встречают каждого гостя. Ведь это тесный круг, в который моего мужа Гордея наконец-то допустили. А то, что он пришел с женой, повышает его шансы на успех и связи в деловом мире. Может быть, где-то там на Западе деловые связи заключаются, потому что это выгодно. Но наши олигархи – дети лихих 90-х. Они составляют свой узкий круг, своеобразную секту для особо избранных, в которой нужно не просто работать, а спать с теми, на кого укажет хозяин.

Гурджиев и его сын абсолютно синхронно оглядывают меня молниеносным, но цепким взглядом. И в глубине темных, как маслины, глаз появляется похотливое одобрение. Мне тридцать. Годы замужества, конечно, сыграли свою роль: котлетки, семейные ужины и прочее прибавили пару килограммов, но балетное прошлое особо расслабиться не дает. Серебристое платье а-ля русалка облегает меня, как чулок. Серебряные босоножки на шпильках идеально подходят к платью, а мои светло-каштановые волосы рассыпаны по плечам.