Илья Халь - Куплю любовницу для мужа

Еле сдерживая слезы, спрашиваю:

– И что вы ему ответили?

– А ничего, – шепчет она, всхлипнув. –Что на это можно ответить? Это не лишний вес и даже не неудачная прическа. И суперпупер модный коуч здесь не поможет, расширив сознание и указав кармический путь из третьего глаза. Тридцать лет совместной жизни вот так просто не выбросишь. Тридцать лет я делала все так, как хотел мой муж ради сохранения брака. Искала его одобрения и любви. А потом он просто поднялся в горы наверх, а я осталась внизу, как ненужная вещь. Сидела на камне и плакала, потому что очень устала. Потому что всю свою жизнь прожила не так, как хотела. А хотела совсем другого: тихих вечеров на море, пироги печь с вареньем, на диване лежать с книжкой. Я прожила не свою жизнь. А он назвал меня старой и бросил у подножия горы. А теперь я хочу просто покоя. Хочу забиться в маленькую квартирку. Пусть она будет величиной с собачью будку, потому что на те деньги, что он мне оставляет, я больше ничего не куплю. Но мне все равно. Все те годы, что остались, я проживу так, как мне хочется, понимаете? Ни у кого не спрашивая разрешения и не нуждаясь ни в чьем одобрении. Потому что я выбралась из-под контроля властного мужа. А многие женщины до сих пор нет. И они худеют, стригутся так, как нравится их мужьям, едят то, что не любят, и ездят отдыхать туда, куда велит супруг. Но все равно настанет тот день, когда им скажут: "Ты слишком старая!"

Я как втянула воздух, так и забыла выдохнуть. А что если Гордей думает так же? И его слова, что нам нужно пожить отдельно – это просто интеллигентная отговорка? Не скажет он мне напрямую, что я старая и скучная. Не то воспитание. Но тот же ход мыслей. И характер, как у Гурджиева. Он так же все время стремится вперед. Ему всегда мало достигнутого успеха и взятых высот. А мне хватило бы и половины того, что есть.

И неважно, что Гордей старше меня на три года. Мужчины позже взрослеют, но и стареют тоже позже. Не физически, нет, психологически. И я иногда вижу в нем мальчишеский, даже детский азарт, которого во мне не было и в пятнадцать лет. Я вообще никогда не была ребенком в полном смысле этого слова. Слишком рано повзрослела, как все балетные. У нас ведь и детства, фактически, нет. И сейчас у меня такое ощущение, что я стою на краю пропасти. Из-под ног осыпаются в бездну мелкие камешки, и меня вот-вот затянет туда, вниз.

А в памяти вдруг всплывают слова Гордея, которые он не раз бросал мне якобы шутя:

– Настюш, какая же ты все-таки премудрая совушка! Ну будь немного проще, легче, что ли? Чтоб ты знала: премудрые совушки часто превращаются в старушек Шапокляк.

Вот же оно! Он мне это сказал давно. И пусть это звучит мягче и смешнее, чем "ты слишком старая". Но смысл-то один: с тобой сложно и уныло, потому что ничего не в кайф.

Господи, что же будет с моей дочкой Белкой? Если Гордей при разводе потребует анализ ДНК, то моей дочке тогда ничего не достанется. Вся ее жизнь разлетится на осколки. Пока мы женаты, он молчит. Но при разводе обман вскроется, а этого Гордей не простит.

Много лет назад, когда Белке не было и года, он вернулся со стажировки из-за границы и узнал, что я родила. Тут же примчался ко мне и позвал замуж. Зная, что у него был соперник, Гордей мягко предложил сделать анализ ДНК, чтобы быть уверенным на все сто процентов, что Белка от него. По срокам так и выходило. Вроде бы. Но в глубине души я всегда знала, что дочка не от него, а от Аристарха. И там тоже сроки совпадали. Каждая женщина всегда чувствует где-то там, внутри сердца, кто настоящий отец ее ребенка. Нам и анализы никакие не нужны. Я поняла тогда, что единственный способ вырваться из ямы – это блеф. И я отчаянно блефовала. Боже мой, и откуда только эти навыки взялись? Ведь я раньше и в карты играть не умела. И врать толком не научилась. Но когда речь зашла о моем ребенке, все эти герои со своими суперспособностями могли отползти в темный угол, помирая от зависти. Я поставила на кон все и заявила:

– Конечно, мы можем сделать анализ, но тут вопрос в другом: в доверии. Понимаешь, Гора? Мне важно, чтобы ты мне доверял. А если я должна доказывать тебе, что это твоя дочь, то о ни о каком доверии и речи быть не может. Знаешь, как все эти тесты унизительны для женщины? Не уверена, что смогу потом забыть и простить такое унижение. Или ты мне веришь на слово, или уходи из моей жизни навсегда! Мы с моей доченькой справимся. Мы – сильные. Обе. И я и она.

Он молчал, глядя в окно и раздумывая. А я пережила самые страшные в своей жизни пять минут, после которых могла навсегда остаться ни с чем. Я тогда все время носила в кармане крошечную иконку Матронушки – Матроны Московской, главной заступницы несчастных женщин. И пока Гордей думал, нащупала иконку в кармане и мысленно взмолилась: